Алексей Самойлов - ЯКнига Страница 22

— Никогда не слышала этой легенды! — искренне восхитилась я знаниями Лирики.

— Таким образом, в глубине своей мы с тобой — Литературные Произведения. Я думаю, что ты уже не раз догадывалась об этом.

— Да… Как ты права! Буквально перед болезнью мне удалось почувствовать — это было небольшое яркое переживание того, что я никогда раньше не испытывала — ни во сне, ни в мире грёз. Я чувствовала себя… как бы это сказать… тем, о чём во мне написано. Но потом это прошло, и я снова стала Книгой.

— Прочитав себя с помощью Читателей, ты ослепнешь для многих прежних заблуждений и приобретёшь способность ясно видеть реальность. Ты снова станешь Рукописью — но в форме Книги. И тогда ты узнаешь не только своего Автора, но и Авторов всех окружающих тебя Книг. Так гласит эта великая легенда.

— Похоже, магазинные Книги не знают о ней, — заметила я. — А ты встречала когда-нибудь Книгу-рукопись?

— Нет, их не встречал никто. Так гласит легенда.

— Какая хитрая легенда! Они наверняка есть, потому что нельзя вообразить то, чего нет!

— Конечно, они есть! — рассмеялась Лирика. — Давай я продолжу вещать о способах узнать своего Автора. К примеру, многие увлечены осознанными сновидениями, потому что бывает так, что Автор приходит к тебе во сне. Именно во сне, который невозможно правильно вообразить.

— Однажды я видела человека, который что-то записывал пером на бумагу. Это было во время чтения моим любимым Читателем. Но у меня не возникло никаких ассоциаций с тем, что этот человек — Автор. Казалось, что он — скорее Типограф, и выжигает на моих страницах какие-то тайные знаки.

— Видения во время чтения приравниваются к вещим снам, — пояснила Лирика. — Идём дальше. О смерти как способе узнать Автора ты сказала сама, и, наконец, последний из известных мне методов — групповая медитация сестёр, пришедшая к нам со времён первых пятитысячных тиражей.

— Ну, это нам совсем не светит, своих сестёр я не знаю.

— Узнаешь, с твоей-то прытью! — успокоила Лирика. — Теперь вернёмся к вопросу авторства. Автор создаёт Литературное Произведение…

— Живой Текст, — вставила я.

— Да, совершенно верно. И этот Текст способен оживить Существа различных форм. Поначалу он оживляет Рукопись, затем может оживить Книгу. Или, например, Открытку. Или Журнал. Или…

— Но это Существа других миров! — возразила я.

— У меня есть доказательства — мой опыт общения, — спокойно продолжила Лирика. — Пару лет назад мне довелось встретиться с одним Журналом, в гостях у четвёртого Читателя. К тому времени я уже помнила кое-какие свои Стихи, понимала, что каждое Стихотворение — это Литературное Произведение, и во мне их много, и в совокупности они составляют одно Мегалитературное Гиперпроизведение. Журнал этот по имени Сибирские Дары поведал много интересного о своём Мире, но большинство сведений казались мне противоречивыми и бесполезными, потому как для начала неплохо бы в своём мире разобраться, а лишняя разноуровневая информация сильно этому мешает. Зато одну небольшую истину я усвоила — есть Миры, близкие нашему Миру и созданные одними и теми же Богами. То есть — Авторами.

— Кажется, я догадалась, о чём ты.

— Ты вообще не по годам смышленая Книжечка, — похвалила Лирика. — Да, в том Журнале был кусочек Текста Стиха, похожий на тот, что есть во мне. А поскольку в Журналах, как правило, находятся Произведения многих Авторов, представь, каково им живётся и познаётся…

— Значит, мы с тобой — всего лишь формы? Но какой в этом смысл?

— Хорошие вопросы ты задаёшь на ночь глядя. Мы с тобой Книги — живые формы благодаря Текстам, придуманным Авторами. Поэтому я верю в божественность Авторов.

— А кто такие Идиоты? — не унималась я.

— Забудь про идиотов, этим словом называют всех подряд. Давай ложиться спать, или ты хочешь со мною сопереживать общему видению?

— Ой, наверно не сейчас, милая Лирика. Честно говоря, я тоже жутко устала.

Чувствовалось, что я ещё слишком слаба после апатии, и необходимо было набраться жизненной энергии. А поскольку Книги не кушают, как люди, единственный способ для них подпитаться — крепкий здоровый сон без сновидений часов на тридцать…

Меня растолкал Восстание Ангелов — он жаждал продолжения вербального контакта. Я уже давно подметила — львиная доля словесного общения приходится на первые несколько дней знакомства. Я так ему и сказала.

— Ересь, — махнул он рукой. — Это ты ещё ни с кем не прожила на полке хотя бы год.

— Мне через пару месяцев исполнится год, — напомнила я самой себе. — А что такое год для Книги? Тебе вот двенадцать — что для тебя время?

— Книга рождается бессмертной, но может умереть. Жизнь Книги — непознаваемый парадокс, и чем старше я становлюсь, тем меньше желаю что-либо знать.

— Значит, ты просто смеёшься надо мной, неопытной и глупой.

— Да, и прошу не обижаться, — Восстание Ангелов громко засмеялся, перебудив хохотом всех соседей. Когда он устал надрывать переплёт, то снисходительно предложил: — Ну, давай свои вопросы, я с радостью на них отвечу. И прости, что вчера не дослушал тебя, сама понимаешь, выводить Книгу из летаргии — дело хлопотное…

— Прощаю, — подыграла я. — Вот вчера мы касались темы смысла Книги для людей. Вот скажи, у тебя уже большой опыт чтения, да? Какое влияние ты оказываешь на людей?

— Именно я?

— Ну, вообще Книга. Тебе же проще на своём примере показать?

— Хорошо, представь на минутку, что человек — это Книга.

— Легко. У меня часто бывают видения, что я человек.

— Человек состоит из обложки, переплёта, страниц — то есть имеет некую завершённую форму. Ага?

— Ага.

— Но, помимо этого, как мы с тобой знаем, в человеке есть Литературное Произведение. Как и в любой Книге.

— Ну, допустим. Это метафора, и мне трудно осознать, что в человеке есть Литературное Произведение, ведь я толком не знаю, что оно представляет собой в Книге.

— Неважно, главное, что оно есть, и ты его хоть немного чувствуешь.

— Это да, безусловно.

— Так вот. Когда контактируют Книга и человек, форма контактирует с формой, а содержание — с содержанием. Или можно сказать иначе: Книга оказывает влияние на тело человека, а Литературное Произведение — на его душу.

— Погоди! Я — не два разных объекта! Книга и Текст — одно целое. Текст налит в меня, как вода в бездонный кувшин. И чтобы нас разъединить…

— …надо разбить кувшин, — закончил мою мысль Восстание Ангелов. — Да, мы одно целое, и разделение условно. Оно важно для понимания моего ответа на твой вопрос.