Людмила Белякова - Смерть на кончике пера Страница 24

Пасха, хоть и ранняя, в этом году удалась. Андрей почувствовал, что к шести утра вполне выспался и день будет долгим, светлым.

В редакции уже были Валя и Борода, в черном костюме с галстуком вместо обычного бесформенного свитера на объемистом пузе. Андрей тоже оделся пристойно.

– Элегантные, как пингвины! – хмыкнула Валя. – Только не забудьте в обители: христосуются только мужчина с мужчиной, а женщина с женщиной. Не вздумайте приставать с поцелуями к монашкам!

– Хорошо, что предупредила, – хмыкнул Борода. – Проехали, богатырь. Нам еще благословение принять надо. Сам благочинный района служит!

У стен монастыря стояли вереница шикарных авто, несколько автобусов – верно, прибыли простые богомольцы.

Во дворе было людно, в церкви – душно, сладковато пахло щедро воскуренным ладаном. То и дело люди, в ответ на возглас священника в золотом облачении, восклицали: «Воистину воскрес!»

Андрей с главным прокрались к самому алтарю, потом Борода, сосредоточенно крестясь, полез еще дальше.

«Долго я в этой духоте не протяну», – подумал Андрей, озираясь.

Поодаль, чуть впереди, стояла плотная группка женщин в белых платках. Они ладно подпевали хору.

«Это здешние… Послушницы-трудницы».

Одна из девушек чуть повернула голову, почувствовав неуместно-нескромный, изучающий взгляд Андрея. Глаза их встретились – на долю секунды.

Андрей узнал Анну К.

Она почти сразу опустила ресницы. На лице сохранялось благоговейно-отрешенное выражение, и все же по нему, как рябь по воде, пробежала темная тучка. Хотя, может, это был отсвет свечей, горевших над алтарем. Андрея в полумраке Анна разглядеть не могла, хотя все стоявшие рядом были ему чуть выше плеча.

Опять грянул хор, губы Анны К. зашевелились, она опять повернулась к алтарю, осеняя себя крестным знамением. Священники переоделись в белое, открыли алтарные врата; загорелся полный свет, благочинный поздравил всех в микрофон со Светлым Христовым Воскресеньем и прочел поздравление патриарха. Толпа поделилась на три потока, стала подходить целовать кресты, которые держали три молодых священника. Женщины подошли к кресту первыми.

Андрей, чувствуя, что ведет себя неправильно, все же стал пробираться в левому выходу, куда, вероятнее всего, вышли бы эти женщины. Если он не поймает Анну К. сейчас, она растворится в обители, и прости-прощай русалочья охота…

Снаружи Андрей вдохнул свежий, промытый дождем воздух. Люди, выходившие из храма, останавливались на пороге, повернувшись, трижды крестились, многие делали это долго, размеренно, становясь на колени.

Монастырский двор заполнился народом. Женщины из местных были одеты одинаково – в длинные светлые юбки и кофты. Разглядеть среди них Анну было почти невозможно…

«Борода говорил, наши имена есть в списке приглашенных… Значит, внутрь я пройти смогу… Вряд ли вышивальщицы будут разговляться вместе с высшими чинами из области. Равенство – оно ж только во Христе! Но если Господь сподобит, найду ее внутри… Надо дождаться, когда выйдет главный, засвидетельствовать почтение матушке… А там – как фишка ляжет…»

Бороду Андрей разглядел шествующим в арьергарде у того главного священника, который вел службу.

– Михал Юрич! – довольно громко позвал Андрей.

Помахал рукой, и Борода сделал жест – иди сюда!

Их по одному пропустили в горницу, где размещалась канцелярия, а теперь был накрыт стол. Несколько кресел стояли, видимо, для самых избранных, другие должны были разговляться а-ля фуршет.

Благочинному представили только Михал Юрича, что вовсе не обидело Андрея. Он, жуя на ходу, пробрался к двери. В узком коридорчике никого не было.

«Все по своим уголкам отмечают… Неужели не повезет?»

Без труда нашел выход в наружную галерею, ведущую в мастерские. На монастырском дворе уже почти никого не было – Пасха растекалась из храма по домам.

Вовремя преклонив голову под очередной аркой, Андрей быстро, стараясь не топать, пошел по коридору, в который выходили двери мастерских. Толкнул одну – та оказалась заперта. Голосов, праздничного шума не было слышно.

Найти Анну К. было для него делом профессиональной чести.

Впереди за поворотом послышались чьи-то торопливые шажки, легкомысленное, вовсе не монастырское хихиканье. Прямо перед ним возникли две совсем молоденькие девушки, раскрасневшиеся, с платками, скинутыми на плечи. Чуть не наскочили на него, резко остановились и смутились. Руки машинально потянулись к платочкам – покрыться.

– Христос воскрес, сестрички!

– Воистину воскрес, – машинально ответили обе.

– А здесь нельзя посторонним, – проговорила одна, благожелательно его оглядывая.

– А я не посторонний, – улыбаясь, ответил Андрей. – Мы с матушкой настоятельницей дружим. Мне бы, девочки, знакомую найти – я ее на службе видел. Не знаете – Коваленко Анна?

– Не знаем. Здесь много народу.

– Она постарше вас, светленькая, голубоглазая, симпатичная – ну, прямо как вы, – работает златошвейкой. Не может быть, чтобы вы ее не знали.

– А зачем она вам?

– С праздником хочу поздравить, спросить, как и что.

– Нам от матушки попадет, если мы вам скажем…

– Не надо ее беспокоить, у нее других дел хватает. Ну так что – где моя подруга?

– Вы идите до конца, сверните налево. Трудницы там разговляются.

– Спасибо, девушки. Дай вам Бог чего самим хочется, и побольше.

Они побежали дальше, щебеча, а Андрей быстро пошел в указанном направлении, думая – что он скажет, когда найдет Анну К.?

Из-за дощатой двери в тупике действительно слышался шум. Музыки, как при светских застольях, не было, но всплески смеха время от времени раздавались. Войти, спросить, вызвать для разговора? А кто он ей? Коллега, разбиравшийся с кляузой, намалеванной ее родненькой бабусей… Хорош предлог!

Вдруг Андрей услышал: к двери кто-то подошел, повернулась ручка… Он успел отскочить, вышли несколько женщин, довольно громко переговариваясь, пошли, не спеша, по коридору.

«Покурить, что ли?» – фыркнул Андрей мысленно.

Анны К. среди них не было – это он отследил тщательно, по-воровски выглядывая из-за двери. Но если она, как сказали молоденькие хохотушки, в этой горнице и среди ушедших ее нет, то… Удача?!

Андрей, холодея то ли от собственной наглости, то ли от предчувствия долгожданной встречи, выглянул из-за косяка, окинул взглядом часть длинной, низкой горницы.

Девушка с косой, уложенной на голове короной, собирала со стола керамические миски. Лицо у нее было задумчивое, чуть мрачное, но двигалась она непринужденно, как всякий человек, уверенный в том, что остался один. Андрей наблюдал за Анной полминуты, когда она, почувствовав его пристальный взгляд, повернулась в строну темного проема двери.