Александр Дюма - Предводитель волков. Вампир (сборник) Страница 24

И тут он заметил, что мельничиха вновь строит глазки Ландри и улыбается в ответ на его улыбку.

«Да-а, – подумал Тибо, – похоже, без крайних мер не обойтись. Не могу же я упустить вдову! Во всей округе это единственная подходящая для меня партия. Да, но что делать с братцем Ландри? Его любовь нарушает мои планы, однако не могу же я из-за таких пустяков отправить его в иной мир, к бедняге Маркотту. Ах, право же, к чему напрягать мозги и что-то изобретать! Это не моя забота, а черного волка».

И он прошептал:

– Черный волк, дружище, сделай так, чтобы я избавился от двоюродного брата Ландри, но не причиняй ему зла.

Не успел он произнести эту просьбу, как увидел, что небольшой отряд из пяти-шести человек в военном обмундировании спускается с горы и направляется к мельнице. Ландри тоже их заметил. Он вскрикнул, вскочил, но тут же опустился на стул, словно силы оставили его.

Глава 8

Разговор с мельничихой

Увидев, какое впечатление произвело на Ландри появление отряда, приближающегося к мельнице, вдова Поле испугалась почти так же, как бедный парень.

– Ах, боже мой! – воскликнула она. – Что с тобой, мой бедный Ландри?

– Да, что с тобой? – в свою очередь спросил Тибо. Но голос его так дрожал, что вопрос почти не был слышен.

– То, – ответил Ландри, – что в прошлый четверг я встретил в гостинице «Дофин» вербовщика и в момент отчаяния завербовался.

– В момент отчаяния! – воскликнула мельничиха. – В чем же вы отчаялись?

– Я отчаялся, – сделав над собой усилие, сказал Ландри, – потому что любил вас.

– И потому что любили меня, несчастный, вы сделались солдатом?

– Не вы ли говорили, что прогоните меня с мельницы?

– Но разве я прогнала вас? – спросила мельничиха с таким выражением, в значении которого нельзя было усомниться.

– О боже мой, так вы меня не гоните! – воскликнул Ландри.

– Бедный мальчик! – произнесла она с улыбкой и так пожала плечами, что в любой другой момент у Ландри от радости закружилась бы голова, но сейчас, в том положении, в котором он оказался, это лишь удвоило его страдания.

– Но тогда, – сказал Ландри, – может быть, я успею спрятаться.

– Спрятаться! – воскликнул Тибо. – Уверяю тебя, это совершенно бесполезно.

– Почему не попытаться? – заметила мельничиха. – Я попробую сама все уладить. Пойдем, мой бедный Ландри.

И она, демонстрируя самое живое участие, увела его. Тибо проводил их взглядом.

– Плохи твои дела, Тибо, дружище, – сказал он. – Хорошо еще, что, как бы старательно она ни прятала моего братца, у вербовщиков тонкий нюх и они все равно его обнаружат.

Тибо говорил это, не сомневаясь, что произносит новое желание.

Похоже, вдова спрятала Ландри неподалеку. Через несколько секунд она возвратилась. Вероятно, чем ближе укрытие, тем оно надежнее.

Спустя минуту после того как, тяжело дыша, вдова Поле вернулась, на пороге появился сержант вербовщиков в сопровождении одного из своих спутников. Двое остались снаружи, вероятно, чтобы следить за Ландри, – в случае, если он попытается улизнуть.

Сержант и его спутники вошли с видом людей, которые знают свои права. Сержант окинул гостиную испытующим взглядом, поставил ногу в третью позицию и поднес руку к загнутому углу шляпы.

Мельничиха не стала ждать, пока сержант обратится к ней. С самой очаровательной улыбкой она предложила ему освежиться.

От такого предложения вербовщики не отказываются никогда.

Чуть позже, улучив благоприятный момент, пока они угощались вином, она спросила, что же привело их на мельницу в Койолль.

Сержант ответил, что разыскивает мальчишку, который, выпив с ним за здоровье его высочества и подписав зачисление на службу, так больше и не появился. Когда этого мальчишку спросили, как его зовут и где он живет, то он назвался Ландри и сказал, что проживает у госпожи Поле, вдовы, мельничихи из Койолля.

Вот почему они пришли к госпоже Поле, вдове, мельничихе из Койолля, предъявить иск к уклоняющемуся от службы.

Мельчиха, убежденная в том, что благое намерение оправдывает ложь, заверила их, что не знает никакого Ландри и что никто с таким именем никогда не проживал на мельнице в Койолле.

Сержант ответил мельничихе, что у нее самые красивые в мире глаза и самые очаровательные губки, но это еще не повод, чтобы он верил тому, что говорит ее взгляд и уста. В заключение он поставил красавицу вдову в известность, что сейчас же произведет на мельнице обыск.

Обыск начался. Через пять минут сержант вернулся и потребовал у красавицы мельничихи ключ от ее комнаты. Мельничиха выглядела оскорбленной подобным требованием, но сержант был так настойчив, что вынудил ее отдать ключ. Еще пять минут спустя он вернулся с Ландри, которого держал за ворот куртки. Увидев их, вдова смертельно побледнела. У Тибо сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди: он прекрасно видел, что сержант отправился на поиски Ландри именно туда, где тот прятался, а это не могло случиться без вмешательства черного волка.

– Ах, мальчик мой! – воскликнул, усмехаясь, сержант. – Выходит, мы предпочитаем служение красоте службе королю? Это понятно, но когда имеешь счастье родиться на землях его высочества и выпить за его здоровье, то нужно, в свою очередь, и ему немного послужить. Итак, отправляйтесь за нами, красавчик, а через несколько лет службы во французской гвардии вы сможете вернуться и занять место под вашим первым флагом. Вперед, в путь!

– Но Ландри еще не исполнилось двадцати, – возразила мельничиха сержанту. – Вы не имеете права забирать его, пока он не достигнет двадцатилетия.

– Это правда, – сказал Ландри, – мне еще нет двадцати.

– А когда вам исполнится двадцать?

– Только завтра.

– Договорились! – сказал сержант. – Сегодня мы уложим вас на стог сена, как плод мушмулы, а завтра на рассвете разбудим уже созревшим.

Ландри зарыдал.

Вдова просила, заклинала, умоляла, позволяла вербовщикам себя тискать, терпеливо сносила грубые насмешки над своим горем и наконец предложила сто экю, чтобы выкупить Ландри.

Все было бесполезно.

Бедолаге связали руки, один из солдат взялся за конец веревки, и четверо мужчин отправились в дорогу, но перед тем все-таки дали Ландри время заверить прекрасную вдову, что где бы он ни был – далеко ли, близко ли, – он будет любить ее всегда, а если придется умереть, то ее имя будет последним словом, которое он произнесет.

Красавица хозяйка перед лицом такого несчастья тоже потеряла всякий стыд и, перед тем как отпустить Ландри, нежно прижала его к груди.

Когда небольшой отряд скрылся за ивами, мельничиха так живо ощутила горечь утраты, что потеряла сознание, и ее потребовалось нести на кровать.