Челси Ярбро - Служитель египетских богов Страница 24

— Какое это имеет значение здесь, в Фивах? — вздохнула Мадлен, позволяя служанке заняться остальными пуговками, завязками и застежками. — Ну как бы я выбралась из этого платья, если бы не ты?

— А вы и не должны раздеваться сами, — прозвучал безапелляционный ответ. — Благородные дамы не разъезжают по свету без горничных.

— О, разумеется, — сказала Мадлен. — Хотя я понимаю, почему некоторые из европейцев, достаточно долго здесь проживших, начинают отдавать предпочтение местной одежде.

— Включая чадру? — поинтересовалась Ласка.

Мадлен покачала головой.

— Нет. Тут ты меня поймала. — Она помогла горничной стянуть с себя платье и пожаловалась: — Не понимаю, почему он так въедлив, этот песок. Корсет просто скрипит от него. Проследи, чтобы его тщательно вымыли, а то он натирает мне кожу.

— Я сама его вымою, — заявила служанка, откладывая в сторону платье. — Сейчас подам пеньюар.

— Не нужно, — сказала Мадлен, — только ночную сорочку. — Она принялась распускать шнуровку корсета. — И почему мы должны мучиться в этих удавках?

Ласка чуть призадумалась, потом заявила, решительно тряхнув головой:

— Потому что это красиво. Только нищенки расхаживают распустехами. А потом, таков заведенный порядок, которым вам страшно хочется пренебречь.

— Ни в коем случае, — возразила Мадлен, расстегивая последний крючок. — Я всего лишь подвергаю его сомнению. — Корсет с легким треском упал на постель. — Но все же странно себя перевязывать, словно ты и не женщина, а какой-то пшеничный сноп. — Она потянулась к сорочке. — Вот эта одежда по мне.

— Мне кажется, мадам, вы делаете скандальные заявления лишь для того, чтобы меня поддразнить, а сами ведете себя на редкость достойно. — Горничная собрала вещи хозяйки. — Я о них позабочусь и прослежу, чтобы все было чистым.

— Благодарю, — сказала Мадлен, отводя в сторону балдахин. — Ты очень терпелива со мной, Ласка. Надеюсь, тебе не придется о том сожалеть. — Откинув верхнюю простыню, она ощутила волны целительной ауры, исходящие от матраца. — Утром меня не буди. Я просплю, сколько проспится.

Ласка замерла на пороге.

— А если заявятся визитеры? Профессор Бондиле или господин Пэй?

— Если они и заявятся, то никак уж не спозаранку. — Мадлен откинулась на подушки. — Скажи слугам, что я хочу утром принять ванну, пусть приготовят воду.

— Слушаюсь, — отозвалась Ласка и осторожно закрыла дверь.

Мадлен полежала какое-то время, оглядывая спальню и стеклянные двери. Сейчас она чувствовала себя особенно странно, ибо Египет от нее ускользал. Тот Египет, воспоминаниями о котором дышало письмо Сен-Жермена. Дом Жизни и главный египетский врачеватель — бог Имхотеп. Где его обиталище, в каких зарыто песках? Мадлен вздохнула, глядя на ткань балдахина. Тот англичанин утолил ее голод, но она не насытилась. Для настоящего насыщения нужен был совсем другой род отношений, а тут ей приходилось довольствоваться ролью ночного видения, без перспективы что-либо к лучшему изменить. Разумеется, в экспедиции были мужчины, какие ей нравились, но Мадлен не испытывала желания усложнять и без того непростую ситуацию. Стоило ей только оказать предпочтение кому-нибудь из коллег, как той терпимости, с которой к ней относились, пришел бы конец. Даже хорошо, что все тут больше специалисты своего дела, чем ловеласы, и что сблизиться с ней попытался лишь Бондиле. Его одного легче держать на почтительном расстоянии. Она не питала никаких иллюзий в отношении этого типа. Связь с ним не сулила каких-либо выгод, а шанс потерять лицо и в одночасье вылететь из Египта ее никак не манил.

Господи, как здесь одиноко! Какая длинная ночь…

К утру Мадлен сумела убедить себя, что все не так уж и плохо. Она встала в начале одиннадцатого и около получаса нежилась в теплой ванне, после чего вымыла голову и, усевшись на галерее, позволила Ласке себя причесать.

— Вы когда-нибудь думаете о Франции, о Европе? — спросила служанка, закручивая ее волосы в тугой узел.

— Довольно часто, — призналась Мадлен. Она все пыталась решить, какое платье ей выбрать, чтобы хотя бы сегодня не испытывать больших неудобств.

— Хотите вернуться? — Ласка принялась укреплять узел шпильками.

— Иногда. Я скучаю по Монталье… там я родилась. — Перед мысленным взором Мадлен встал родовой замок. — Очень уединенное место. Туда редко кто наведывается.

Ласка отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.

— У вас прелестные волосы, мадам. Каштановые, с рыжинкой. Такие нечасто встречаются.

— Да, наверное, — печально усмехнулась Мадлен, не видавшая себя в зеркалах лет восемьдесят, даже больше, с чем она уже свыклась как с данностью, но смириться все еще не могла.

Внизу раздался какой-то шум, и Мадлен поднялась, чтобы глянуть через перила. Сначала она не узнала ни лошадь, ни седока, но потом поняла, что это ее сосед, доктор Фальке, и в удивлении отшагнула назад. Странно, зачем он явился? Они не виделись с того вечера, то есть с момента знакомства. Достаточный срок, чтобы решить, что немец отнесся к ее предложениям как к ничего не значащей болтовне.

Несмотря на эти соображения, Мадлен бросилась в комнату и, скинув халат, потянулась к разложенному на кресле корсету.

— Милая, помоги мне. Так будет быстрее.

Ласка поспешила на помощь хозяйке, приговаривая:

— Я всегда должна это делать, а не только сейчас.

— Да, но ты туго шнуруешь, — сказала Мадлен. — А в здешнем климате это просто невыносимо. — Она огляделась. — Где платье?

— Разве вы не хотите выбрать? — спросила Ласка, огорошенная вопросом.

— Хочу, но не знаю, что вернулось из стирки, что нет. Розовое муслиновое успели отгладить?

— К сожалению, нет, мадам.

— А голубое кисейное, с гофрированными манжетками? — Это платье не очень ей нравилось, но для утреннего приема могло и сойти.

— Оно в гардеробной, — оживилась служанка. — Очень удачный выбор, мадам.

— Да, — кисло кивнула Мадлен. — Неси же.

Ласка убежала за платьем, и тут послышался стук.

— Это ты, Реннет?

— Мадам, — произнес за дверью слуга, — к вам посетитель.

— Доктор Фальке? Я видела как он подъехал. — Она жестом велела вернувшейся горничной поторопиться. — Пожалуйста, проследи, чтобы ему подали угощение, и скажи, что я сейчас выйду. — Последние слова прозвучали глухо из-под накинутой на голову кисеи.

— Слушаюсь, мадам, — раздалось из-за двери. — Мне сходить за монахом?

— Постучись к нему, скажи, что приехал доктор Фальке, и узнай, не желает ли он поговорить с ним, — велела Мадлен, одергивая платье и разглаживая широкий пояс. — Ласка, где лазуритовые серьги?