Антон Фарб - Глиф Страница 24

— Вам эти рисунки о чем-то говорят? — спросил Вязгин.

— Нет.

— Я так и думал. Вот, возьмите, — Вязгин протянул ей визитку.

Визитка была отпечатана на угольно-черном картоне, претенциозными золотыми буквами. «Мадам Анжела, визионер и медиум», — удивленно прочитала Ника.

— Это кто?

— Она может проконсультировать вас по поводу символов, — с едва уловимой кислинкой в голосе объяснил Вязгин.

— А так же их эзотерического значения, — с издевкой кивнула Ника. — Вы это серьезно?

Вязгин вздохнул.

— Это подруга жены Радомского, — сказал он. — Позвоните ей, она не так глупа, как хочет казаться. Может быть, она действительно что-то знает… Скажите ей, что консультацию мы оплатим.

— Почему бы и нет… А что насчет Ромчика? Я бы скорее переговорила с ним.

— Сегодня не выйдет. Домашний арест и чтение морали. Завтра я отвожу его в школу, уроки заканчиваются, — Вязгин сверился с блокнотом, — в три пятнадцать. Потом могу привезти его к вам.

— Не надо. Лучше я подъеду к школе. Я бы хотела поговорить с ним наедине.

— Не вопрос…

Ника еще раз перебрала карточки. Хуже всего получился крест на площади — похоже, снимали с крыши или с вертолета рисунок почти затерялся на пегом черно-белом асфальте. Телецентр, костел и синагога были запечатлены почти в упор, видна каждая завитушка. А вот собор сфотографировали метров с пяти…

— Скажите, — подобралась Ника, — а когда это было снято? Собор?

Вязгин нахмурился и опять достал блокнот.

— Вчера вечером, в половине десятого, — сообщил он. — Журналистка с местного телевидения проявила инициативу и начала собственное расследование. Мы уже взяли ее под свое крыло…

— Угу, — Ника разглядывала снимок.

Она была на этом месте полчаса назад. Стена, рисунок, один-единственный нищий. Старик. Тот самый. Тот, да не тот: пиджак, медали, подвязанный рукав, короткие бриджи… но обе штанины были тоже завязаны узлом.

Еще вчера вечером старик был безногим.

4

— Ну ты дебил… — Ромчик сам не до конца понял, восхищение в его голосе прозвучало или осуждение.

— Я теперь в Игре! — гордо сказал Клеврет. Даже на слух было понятно, что слово Игра следует не только писать, но и произносить с большой буквы. — Дороги назад нет.

Татуировка на его предплечье была совсем свежая, кожа еще не успела отойти и сохраняла красновато-лиловый оттенок.

— Че это хоть значит? — спросил Ромчик, разглядывая странную закорючку.

— Тебя родители не убьют?

— Могут, — чуть скис Женька. — Но они пока не видели…

— Когда ты успел-то?

— Вчера, после школы. Кстати, тебя где вчера носило?

Теперь уже Ромчик погрустнел. Вспоминать вчерашние разборки было противно и гадко. Мама истерила, рыдала и живописала ужасы колонии для малолетних, а отец… Отец был в своем репертуаре. Большой босс. Домашний арест, строгий надзор, под конвоем в школу, под конвоем домой. Шаг влево, шаг вправо… И фиг ли толку, если на первой же переменке, сразу после химии, Клеврет отозвал Ромчика в сторону и опять заговорил про Игру?

— Слушай, Женька. Давай без дураков. Ты знаешь правила Игры?

— Да нет в ней никаких правил, — загорячился Клеврет. — В этом-то и весь кайф!

— Ладно, — Ромчик рассудительно кивнул. — А цель? Нахера все это — глифы, граффити, беготня по ночам?

— Цель Игры — понять.

— Что — понять?

— Все. В том числе — смысл и назначение глифов.

Оп-па. Рекурсия, однако. Логическая петля. Ромчик вздохнул и развел руками.

— Но это же бред… — попытался он донести до Клеврета капельку здравого смысла.

— Это не бред! — обиделся Женька. — Это Игра. У нее свои законы. И своя логика. И вообще — ты либо в Игре, либо вне Игры. Определяйся.

Тут прозвенел звонок, и следующие сорок пять минут Ромчик мог спокойно определяться — Вере Галактионовне, учительнице литературы, было уже под восемьдесят, и уроки она вела чисто автоматически, не отвлекаясь на учеников.

В принципе, Ромчик ко всякого рода играм относился достаточно прохладно. Компьютерные ему быстро надоедали, к картам-шахматам-домино и прочей настольной лабуде он склонности вообще не имел (хотя отец когда-то пытался научить его преферансу и покеру — это было давно, когда Радомский-старший еще относился к Ромчику как к сыну, а не как к подчиненному), а занявшись истфехом, пару раз выезжал с тусовкой на полигонки. Последнее было даже забавно — днем, потому что по вечерам все сводилось к распитию водки у костра. Потом Клеврет подсадил его на форум любителей PBEM, и какое-то время Ромчик активно ходил за разные партии, временами поражаясь, насколько неадекватными бывают игроки и, в особенности, мастера.

В Игру без названия, но с большой буквы, он влез скорее случайно, ведомый не столько азартом, сколько обидой на родителей. Ромчик не любил, когда ограничивали его свободу.

И чем это закончилось?

Попаданием в ментовку и продлением домашнего ареста на неопределенный срок.

Зашибись.

Когда же до них дойдет, что чем сильнее они хотят меня контролировать, тем меньше у них будет получаться?

В задницу домашний арест!

— Я в Игре, — сообщил Ромчик Клеврету на большой переменке. — Что я должен делать?

— Молодчина! — хлопнул его по плечу Клеврет и зашептал таинственно. — Сегодня я должен забрать инструкции…

— Где и когда?

— Узнаешь. После школы.

— Не выйдет, — Ромчик вздохнул. — За мной заедут сразу после седьмого урока. Надо будет свалить пораньше.

— Значит, свалим. Игра важнее!

Надпись на зеленом заборе извещала всех заинтересованных лиц о том, что данный девятиэтажный дом строится компанией «Радомбуд» с позапрошлой весны и планируется к сдаче прошедшим летом. Компания «Радомбуд» приносила извинения за причиненные горожанам неудобства и указывала номера телефонов, по которым можно связаться с маклерами — стройка замерла около года назад (кризис!) на уровне четвертого этажа, но практически все квартиры были распроданы, даже существовавшие пока лишь в виде проекта… Владельцы энного количества кубометров дорогостоящего воздуха над замороженной стройкой объединялись и пытались пить кровь Радомского, но — без особого успеха. Кризис, что ж вы хотите, пожимал плечами отец Ромчика…

Ромчик сверился с айфоном. Тот упрямо утверждал: цель находится в пятидесяти метрах к северу, то бишь — прямо на территории стройки.

— Приехали, — сказал он. — Ну и как мы туда попадем?

— Не бзди, — успокоил Клеврет. — Ща поищем дырку в заборе.