Александр Варго - Полночь Страница 25

– Хуже, чем сейчас, проблем у нас не будет. Мне вообще кажется, что ни хрена никто не почешется, чтобы искать нас, – уныло проговорил Бравлин. – У них тут каждый сам за себя…

– Вас ведь тоже будут искать? – спросил Эд.

– Да, но мы не сказали, куда поедем, – призналась Татьяна, ругая себя за беспечность. Что ей (или Вячеславу) мешало позвонить охране и сообщить, что они едут в этот заброшенный городишко, Эско, или как там его еще…

– А ты? – спросил Вячеслав, отплевываясь от попавшей в рот воды.

– Что я? – отозвался Эд.

– Тебя-то кто-нибудь будет искать?

Вопрос прозвучал несколько пренебрежительно, словно никто и не заметит исчезновения Эдуарда, а горевать по поводу его кончины посреди океана и подавно не будет.

– Искать, возможно, и начнут, но я тоже не сообщил, куда поехал, – ответил Эд. Подумав, он взглянул на Сему, который увлеченно разглядывал небо, задрав худой подбородок, и поинтересовался у Вячеслава: – Зачем ты на него набросился?

– Тебе-то что? – исподлобья посмотрел тот на друга.

– Мне-то ничего, – миролюбиво согласился Эд. – Будем называть вещи своими именами, Слава. Мы сейчас, как в церкви, поэтому не вижу никакого смысла тебе играть в Штирлица. Я ведь видел, как ты был напуган. У тебя какие-то проблемы? Мне показалось, что ты что-то говорил о фотографиях.

– Ему давно их шлют, – невыразительным голосом произнесла Татьяна, и Вячеслав вздрогнул:

– Ты-то откуда знаешь?

– Ты считаешь меня дурой? – усмехнулась Татьяна, и вновь Вячеслав поежился – как все-таки он плохо знал свою жену!..

– А чего молчала? – он недовольно скривился.

– Молчал ты. Я полагала, что между супругами не должно быть секретов, – промолвила женщина и снова отвернулась.

Вячеслав угрюмо сопел, усиленно размышляя, стоит ли посвящать Эда и супругу в свою тайну, не слишком, так сказать, хорошую. Да что там говорить, тайна была с душком, причем с сильным.

Он вздохнул.

– Забей, Славик, – вдруг широко улыбнулся Эд, легонько толкнув бочонок рукой. – И прости меня за назойливость. Ты прав, меня это не должно каса…

– Меня хотят убить, – глухо проговорил Вячеслав. Он смотрел прямо перед собой, нервно облизывая губы – теперь, когда проходило похмелье, ему нестерпимо хотелось пить.

Татьяна изменилась в лице и уже собралась что-то сказать, но, перехватив спокойный взгляд Эда, только плотно сжала губы. Она знала, раз уж Слава заговорил, то подгонять его не имело смысла – он сам все расскажет.

– Ты помнишь, я говорил тебе о своем дядьке, Викторе? – спросил он у Татьяны, и женщина молча кивнула. – Он мне не родной, двоюродный.

Вячеслав провел мокрой ладонью по губам, чтобы хоть как-то избавиться от чувства жажды. И хотя он знал, что Эд предусмотрительно захватил с собой пресную воду, его самолюбие не позволяло ему в нынешнем положении клянчить глоток, который в скором времени понадобится, например, Тане.

– Серьезный мужик. Рисковый, взрывной, короче. И никогда не прощает ошибок. Лет пятнадцать отсидел, авторитетом стал, – монотонно продолжал он. – Как только вышел на свободу, тут же на какой-то разбор подписался, чьи-то косяки разруливать. Ну, не знаю нюансов, но, короче, его по башке чем-то ударили. Так долбанули, что он в больничке оказался, совсем никакой. Кома называется, слыхали?

Он посмотрел на Эда несколько вызывающе, как если бы Эдуард не имел представления, что такое кома. Но Эд не отвел глаз, лицо его было серьезным, и он, не перебивая, внимательно слушал друга.

– Никто не думал, что он выкарабкается. Но не отключать же его мотор, коль он жив еще? Так и лежал он, как бревно, ничего не видел, ничего не слышал, только ходил под себя. У него было двое внуков, пять и восемь лет. Лешка и Мишка. Помнишь, Таня?

– Ты говорил, с ними произошел несчастный случай, – сказала она.

Вячеслав мотнул головой, что могло трактоваться как угодно.

– Когда дядька был на зоне, он с меня слово взял, что я за его внуками присматривать буду. Хорошо башлял за это. Кстати, их родителей из-за его дел кто-то в тачке взорвал. Так что ближе меня у пацанов никого не было.

Татьяна молча слушала немного сбивчивую речь супруга, чувствуя, что сейчас тот скажет что-то страшное. Настолько страшное, что она твердо и бесповоротно изменит о нем свое мнение (которое и так изменилось не в лучшую сторону за последние несколько часов), и в какой-то момент она даже хотела закрыть уши, чтобы избавить себя от всего этого.

– Однажды мы отдыхали с братвой на Волге. Ну, решили покататься на скутере. Водном, в смысле, – продолжал Вячеслав.

Держаться за бочонок одной рукой было неудобно, и он, кое-как закрепив гарпун на ремне, вытащил из воды вторую руку. Неестественно белевшие пальцы в сгущавшихся сумерках выглядели как щупальца крошечного осьминога.

– Мальчишки были с нами. Ну… – он вдруг запнулся и кашлянул. Его лоб прорезала глубокая морщина, старые воспоминания словно тупым ножом вскрыли едва зарубцевавшуюся рану. – В общем, вылетел я на мелководье и прямо на них на этом дробасрале.

Вячеслав замолчал, он даже слегка пригнулся, будто ожидая удара в знак справедливого возмездия за свой поступок.

– Ты убил их? – прозвучал в тишине негромкий голос Татьяны, и Вячеслав кивнул.

– Это был… несчастный случай, – он выдавливал из себя слова с огромным напряжением, как из давно забытого тюбика клея напрасно стараются извлечь хоть пару капель.

Сема что-то весело проворковал. Подросток с обожженным лицом слушал Вячеслава с открытым ртом, едва ли понимая смысл. Где-то наверху жалобно крикнула одинокая чайка.

– И что дальше? – спросил Эд. Выражение его лица совершенно не изменилось, будто бы ничего такого Вячеслав не сказал.

– Никто не имел ко мне предъяв по этому поводу, – напряженно произнес Вячеслав. – Но старый пень оказался крепче, чем все думали. Он вылез с того света, этот косяк на Волге словно дал ему какой-то… какой-то импульс, что ли, и он пришел в себя, – с досадой сказал он, будто речь шла об испорченной колбасе. – И поклялся при всех, что замочит меня за это.

После этих слов он медленно повернул голову в сторону Татьяны:

– Теперь ты понимаешь, почему мы уехали?

– Вполне, – откликнулась она. – Только при чем тут фото?

– Он постоянно шлет мне фотки внуков. Я скоро с ума от этого сойду, – издал истеричный смешок Вячеслав. – Наверное, хочет задавить меня психологически перед тем, как на тот свет отправить. Я думал, в Австралии нас никто не достанет. Но этот сукин кот каким-то макаром узнал, что мы здесь. Вчера утром я нашел еще одну фотку прямо у себя под дверью.

Брови Эдуарда выгнулись дугой.

– Почему ты не сказал об этом? – возмутился он. – Слава, какого черта? Зачем было устраивать эту поездку?! У меня здесь много связей, и мы могли бы решить твой вопрос! Тут не так много приезжих…

– Ага, и один из них плюхается прямо сейчас у меня под носом, – с угрюмым видом прервал его Вячеслав, сверкнув глазами в сторону Семы. Тот не обращал на них никакого внимания, он надувал щеки и хлопал себя по ним, выпуская изо рта воздух, при этом у него был вид человека, несколько секунд назад испытавшего мощнейший оргазм.

– Ты что, серьезно считаешь, что он имеет какое-то отношение к твоей истории? – не поверила Татьяна. – Господи, Слава, да он же слабоумный!

– Я вынужден подозревать всех и вся! – озлобленно сказал Вячеслав. «И тебя в том числе», – добавил он про себя, одновременно испугавшись своих мыслей. – Ты что, не врубаешься? Представь, каково это – каждый день просыпаться и гадать, когда тебе в задницу напихают динамита и подожгут фитиль, – проворчал он.

– Я-то врубаюсь. Только почему ты молчал об этом? – не выдержала Татьяна.

Вячеслав после этой фразы весь как-то сник.

– Не знаю. Спроси чего получше, – хрипло проговорил он. Глотка пересохла до такой степени, что неповоротливый язык царапал небо и десны. Он попросил: – Эд, хочу пить, просто подыхаю. Дай глоток.

Эдуард отцепил от пояса пакет с нехитрым богатством, которое ему удалось найти на судне, вытащил оттуда бутылку и протянул ее.

– Экономь, Слава, – только и сказал он, но Вячеслав и сам прекрасно понимал, что эта бутылка с чуть солоноватой теплой водой – самое ценное на свете, что у них есть. Растягивая удовольствие, он сделал три длинных глотка.

– Акулы нападают ночью? – спросил он, завинчивая крышку и слизывая языком капельки воды с верхней губы.

– Да, – не стал лукавить Эд.

– Что, теперь со мной разговаривать не будете? – спросил после небольшой паузы Вячеслав. – Считаете меня подонком и убийцей?!

– Нет, – сказал Эд, и голос его прозвучал совершенно искренне. – На твоем месте мог бы оказаться любой из нас… Почему бы тебе не попробовать примириться с твоим дядей?

– Он не будет меня слушать. А потом, не забывай, он дал слово при уважаемых людях. И отступить от слова для него значит признать поражение. Слишком далеко все зашло, раньше надо было шевелиться, – с удрученным видом закончил Вячеслав.