То, что приходит по ночам - Евгения Чеширская Страница 25

Взрослым, особенно машинистам, подобное развлечение категорически не нравилось. Детям объясняли, что это опасно, что может случиться страшное, для убедительности били ремнем, но… Видимо никто из них не шарил в психологии, потому что молодёжь запреты только подстегивали. Виталик тоже ходил с другими, но сам никогда не оставался до конца, хотя пару раз убегал практически из-под колес поезда.

Ну, и в конце концов однажды все закончилось печально, хоть и вполне ожидаемо. Один пацан из типичных обиженных жизнью решил доказать всем, что он на самом деле крутой. Лег на рельсы, подождал, а потом… Толи он испугался, толи поезд был какой-то другой – не обычный товарняк, а какой-то заниженный, с современными вагонами… В общем, намотало пацана на днище поезда, размазало от начала состава до последнего, 14го, вагона. Он вроде даже крикнуть не успел, а может из-за шума поезда никто этого никто не услышал.

Говорили потом, что пацан тот и вовсе специально все устроил. Вроде как девушка его бросила, друзей не было, одинокий и обиженный на всех… Но Виталик был уверен, что это чушь. Никакое одиночество не стоило того, чтобы вот так…

Короче, что-то там похоронили, что собрать смогли, мать пацана в психушку уехала – не смогла пережить потерю единственного ребенка, ну, а остальные… Логики не ищите, но на рельсы прыгать никто не перестал. Даже наоборот, придумали себе какую-то байку, вроде как в честь того пацана развлекаются. Вот только с момента его смерти все пошло наперекосяк.

На насыпи, в том самом месте, где парень погиб, стали видеть… призрак. Силуэт – не силуэт, тень скорее, что-то такое. А травмы и всякие нехорошие вещи стали случаться регулярно, причем не только с подростками, а вообще. Пару раз поезда сходили с рельсов, какие-то пьяницы погибали, люди падали с насыпи и ломали руки-ноги… И все это буквально за пару месяцев после смерти пацана, хотя раньше, если и случалась какая-то жуть, то максимум раз в год или даже реже. И каждый раз, когда случалось что-то нехорошее, очевидцы говорили, что видели на насыпи тень мертвого пацана.

Как поняли, что это он? Ну, городок маленький, тихий, прежде никого на поезд не наматывало… Но был и другой знак – прежде чем появлялась тень, очевидцы могли услышать характерный шелест конфетной обертки. Пацан обожал дешевые карамельки, всегда таскал по карманам несколько десятков штук и шуршал ими в самых неподходящих местах.

Ну, и, конечно, тут же появилась городская легенда о том, что призрак-де охраняет людей. Показывается в момент опасности, предупреждает, что ходить нельзя, беспокоится, чтобы кто-то не повторил его судьбу. Компания Виталика в это тоже верила, и каждый раз во время своих тупых развлечений, вглядывалась в насыпь – не покажется ли призрак? Если его не было, значит можно было спокойно скакать.

Вот только… Виталик как-то встретился с ним. Тогда была его очередь на рельсах лежать. Он лег, приготовился, дождался поезда и… понял, что не может пошевелиться. Нужно было вскакивать и бежать, но руки-ноги не слушались, отказывались двигаться. А потом что-то прошуршало конфетной оберткой, резко схватило его за ногу и потащило прямо поперек рельсов! А поезд уже приближался.

Виталик чувствовал спиной как гудят и трясутся рельсы. И все пытался пошевелиться, повернуться, хотя бы сгруппироваться по-человечески, но никак не мог. А когда понял, что все, конец, начал про себя молиться как умел.

Вот тогда он и увидел того пацана. Тот сидел у него в ногах, крепко держал за лодыжки и…ухмылялся. Но после того, как молитва была прочитана до конца, исчез, буквально в последнюю секунду. И Виталик смог, оттолкнувшись, скатиться с насыпи, практически из-под колес первого вагона.

Как он потом повторял – не спасти всех тот пацан хотел, не спасти. Это ОН творил все то зло, видимо, собирал себе товарищей для игр. А может просто стал злобным духом.

Но правду никто так и не узнал. Вскоре власти, решив, что все дело в технических неисправностях, закрыли часть путей на реконструкцию. Что они там меняли – Виталик не знал, но… тень пацана и шорох фантиков больше не преследовали местных жителей. Люди потом говорили, что вовсе не ремонт на рельсах рабочие мутили, а вызывали настоящего экзорциста, только вот доказательств никаких не было, так что эта история так и осталась типичной городской легендой с хорошим концом.

Живая нечисть

Время тогда было другое, советское, безбожное. Отправили нас, молодых студентов, на поля заводские добро и труд нести, или, по-простому, картошку убирать, чтобы к труду с малолетства приучались. Ну, мы, понятное дело, больше веселились, чем помогали, но норму сдавали стабильно, даже ударников каких-то назначали.

Жили в двух домах-бараках – один для девочек, другой для мальчиков, еще один домик, поменьше, вроде как для преподавателей, только эти товарищи не спешили в коллектив вливаться – один сразу с председателем завода сдружился и переехал под теплую крышу к хлебосольному товарищу. Видели мы его два раза, и оба он был в дрова. Вторая, сама вчерашняя студентка, поначалу вроде бы помогала, своим примером молодежь заряжала, а потом закрутила любовь с трактористом и появлялась только по вечерам, для отчетности.

Ну, и мы тоже не дураки. Парни наши быстро с местными договорились – мы им из города что-то хорошее – тушенку там, дефицитную жвачку, они нам за это самогон и местные деликатесы. Любовь крутили тоже, песни под гитару пели, душевно, в общем, жили, почти как каникулы, только с картошкой в обнимку.

История эта случилась где-то в середине смены, когда половина картофельного поля уже была выкопана. Местные нам и раньше говорили не выходить за территорию бараков по ночам, мол, что-то там такое у них бродит по картошке, нехорошее, но… Говорю же, мы – дети советов – к подобной ерунде относились скептически, не верили ни в Бога, ни в черта, на предупреждения клали с прихлопом. Хотя все равно по полям ночью не бегали – незачем было.

А тут повадилась у нас одна парочка – Мишка с Тамаркой – места на свежем воздухе для любви выискивать, чтобы и не видно, и не слышно, и романтика в поле под звездами. Дело молодое, понятно, что свидетелей никому не хотелось, как и быть застуканными во время процесса кем-то из старших. Чем уж их посадка рядышком с бараками не устроила – не знаю, начали они на поле ходить. Ну, как – начали.

Раз сходили, другой, а на третий возвращаются – оба бледные как смерть, трясутся, одежда криво-косо намотана – видно