Энн Райс - Кровь и золото Страница 25

Маэл умолк, тяжело вздохнул и обратил на меня пристальный взгляд.

– О чем ты? – спросил я. – Какие заговоры? Ты и раньше беседовал с добрым богом вашей рощи! Ты видел, как он каждое полнолуние принимает жертву – и до Великого Огня, и после. Ты видел меня после перерождения. Ты же сам говорил. Чем же тебя так потряс тот бог?

Маэл выглядел растерянным, чувствовалось, что он необычайно взволнован. Наконец, все так же глядя прямо перед собой, он заговорил:

– Бог не просто злился, Мариус. У него был собственный замысел!

– Тогда почему ты не испугался?

В комнате повисла тишина. Я действительно пребывал в недоумении.

Я взглянул на Авикуса в надежде получить подтверждение своей догадке: тем богом был Авикус? Но задать вопрос напрямую казалось мне непозволительным. Но ведь именно Авикус, как было сказано раньше, передал Маэлу Темную Кровь. Оставалось одно – ждать.

Наконец Маэл хитро посмотрел на меня и ядовито усмехнулся.

– Бог хотел выбраться из дуба. И я знал, что в обмен на помощь он передаст мне Темную Кровь!

– Вот как? – Я не смог сдержать улыбку. – Хотел выбраться? Ну конечно.

– Я вспомнил, как сбежал ты, – сказал Маэл, сверкая глазами, – всемогущий Мариус, цветущий, переполненный жертвенной кровью. Я вспомнил, как быстро ты умчался! И подумал, что смог бы сбежать так же, как ты! Да-да, именно так. Пока я размышлял, из глубины дуба снова донесся голос – он обращался только ко мне, тихо и вкрадчиво: «Подойди поближе...» Я прижался лбом к дереву. «Расскажи мне о Мариусе, – продолжил голос, – о том, как он сбежал. Расскажи. А взамен я передам тебе Темную Кровь, и тогда мы уйдем вместе».

Маэл задрожал.

Но Авикус, казалось, смирился с неизбежным – видимо, он много об этом размышлял.

– Теперь ясно, – сказал я.

– Все так или иначе связано с тобой, – ответил Маэл. Он совсем по-детски погрозил мне кулаком.

– Сам виноват, – сказал я. – Ты похитил меня из прибрежной таверны в Галлии. Ты связал наши судьбы. Не забывай, это ты держал меня в плену. Но рассказ помогает тебе успокоиться. Тебе нужно выговориться. Продолжай.

Мне показалось, что еще секунда – и он в припадке гнева набросится на меня. Но Маэл лишь еще больше нахмурился, покачал головой и заговорил:

– Предложение, сделанное богом, предрешило мою судьбу. Я тотчас велел жрецам привести жертву. Времени на споры не оставалось. Нужно было проследить, чтобы приговоренного преступника передали богу. А я должен был войти вместе с жертвой внутрь дерева. Я не боялся. И велел всем поторопиться, поскольку нам с богом понадобится вся ночь.

Они потратили чуть ли не час в поисках обреченного, но в конце концов привели его ко мне, связанного и рыдающего, и с превеликим опасением отперли дверь.

Я всем существом ощущал гнев, переполнявший бога. Я ощущал, насколько он голоден. Сжав в руке факел, я подтолкнул вперед приговоренного к смерти беднягу и переступил порог. Мы очутились в полом стволе.

Маэл перевел взгляд на Авикуса.

А я кивнул, слегка улыбнувшись, показывая тем, что мне известно, как мог выглядеть дуб изнутри.

– Передо мной стоял Авикус. – Маэл по-прежнему смотрел на своего спутника. – Должен признать, с тех пор он внешне почти не изменился. Бог, точнее Авикус, стремительно бросился на смертника и быстро, тем самым проявив своего рода милосердие по отношению к жертве, выпил всю его кровь и отбросил труп в сторону.

Потом Авикус выхватил из моих рук факел и повесил его на стену в опасной близости от деревянной стенки. Крепко держа меня за плечи, он приказал: «Расскажи мне о Мариусе, расскажи, как он сбежал из священного дуба. Рассказывай! Или я тебя убью!»

Маэл невидящим взглядом уставился в пространство.

Но в лице Авикуса не дрогнул ни один мускул. Он лишь кивнул, подтверждая, что именно так все и было.

– Мне было больно, – сказал Маэл. – Уверенный, что еще немного – и бог сломает мне плечо, и зная, что он может прочесть мои мысли, я заговорил: «Дай мне Темную Кровь, и мы с тобой сбежим, как ты обещал. Никакой тайны я не знаю. Мы убежим по кронам деревьев».

«Но ты повидал мир, – ответил он. – Я же ничего не знаю, ибо веками сидел взаперти. Египет я помню смутно. И смутно помню Великую Мать. Ты должен меня направлять. Поэтому я поделюсь с тобой своей силой».

Он выполнил обещание: сделал меня могущественным. Потом мы прислушались к звукам, доносившимся снаружи, где собрались жрецы и почитатели Бога Рощи. Обнаружив, что они не ожидают никакого подвоха и совершенно не готовы к нашему побегу, мы объединили усилия и выбили дверь.

Вспомнив о тебе, Мариус, мы взобрались на верхушки деревьев. Преследователи остались вдалеке, и перед рассветом мы уже охотились в поселении, расположенном за много миль от священной рощи.

Маэл откинулся на спинку кресла, как будто исповедь оставила его совершенно без сил.

Ни терпение мое, ни гордыня не позволяли мне уничтожить его на месте, но я подивился, как ловко он приплел меня к своей истории. Я посмотрел на Авикуса, бога, веками обитавшего в дереве, и тот ответил мне спокойным взглядом.

– С тех пор мы не расстаемся, – понизив голос, продолжил свою повесть Маэл. – Мы охотимся в крупных городах, потому что так проще и потому что гибель римлян, которые пришли завоевывать наши земли, не вызывает у нас сочувствия. Мы охотимся в Риме, потому что это самый большой город.

Я ничего не ответил.

– Иногда мы встречаем себе подобных. – Маэл стрельнул в меня взглядом. – Бывает, и драться приходится – иначе они не оставляют нас в покое.

– Отчего же? – спросил я.

– Они были Богами Рощи, так же как Авикус. Они обгорели, но выжили и теперь жаждут получить сильную кровь. Ты, конечно, тоже с ними сталкивался. Они наверняка к тебе приходили. Не думаю, что тебе удавалось столько лет от них скрываться.

Я вновь промолчал.

– Но мы умеем защищаться, – продолжал он. – У нас есть укрытия, а охота на смертных – увлекательное развлечение. Что еще сказать?

И в самом деле, добавить ему было нечего.

Я подумал о своем существовании, о жизни, заполненной чтением, странствиями, поисками ответов на множество вопросов, и испытал по отношению к Маэлу жалость, смешанную с презрением.

Покосившись на Авикуса, я был удивлен и тронут выражением его лица. На Маэла бывший кровавый бог смотрел с задумчивым состраданием, но при взгляде на меня его лицо оживилось.

– А ты, Авикус, каким ты видишь мир? – спросил я. Маэл вскипел от злости, вскочил с кресла и бросился ко мне, выставив вперед руку, словно собрался ударить.

– И это все, что ты можешь сказать, выслушав мою историю? – вопросил он. – Ты обращаешься к нему и спрашиваешь, каким он видит мир?