Леонид Влодавец - Хозяин Гнилого болота Страница 25

Просидев минуты три рядом с завороженной публикой, Вовка рискнул встать на ноги. Сделал он это с опаской, даже голову задрал на всякий случай: вдруг какая-нибудь змея на шею с веток упадет? Но на ветвях берез змей не было. Однако когда Куковкин решился пройтись по полянке и слишком близко подошел к краю, как из травы, росшей в промежутке между березами, немедленно поднялась треугольная головка, выстрелила раздвоенным язычком и сурово прошипела. Вовка понял без переводчика: «Дальше не ходи, укушу!» То же самое происходило и около других берез. Выходит, хоть Вовка и выполнил блестяще поручение, свободу ему все-таки ограничили.

Куковкин, однако, особо не переживал по этому поводу. Гадюки — это всего лишь слуги, охранники, которым приказали сторожить. Просто Хозяин болота занят своими делами, до Вовки у него руки не дошли. К тому же куда Вовка пойдет с этой полянки? В болото? Тонуть в трясине? Дорогу-то ведь он не запомнил. Так что змеюки к нему, скорее, для его же безопасности приставлены.

Успокоив себя этим, Куковкин еще раз прошелся вокруг полянки и убедился, что змеи на середину не выползают, а дежурят только по краю. Соответственно, если вести себя прилично и не пытаться бежать, то ни одна гадина его не цапнет. Бежать Вовка никуда не собирался, поэтому чувствовал себя вполне спокойно. Как вдруг откуда-то сверху послышался какой-то скрипучий, очень противный голос:

— Дур-рак! Вовка — дур-рак!

Вот от этого внезапного звука, нарушившего болотную тишину, у Куковкина впервые за нынешний вечер мороз по коже прошел.

Глава XVIII

«Я НЕ ВОРОНА, Я — ВОРОНИЦА!»

Вовка задрал голову вверх и увидел на ветке одной из берез большущую черную птицу. Намного больше обыкновенной серой вороны. Словно бы специально для того, чтоб у Вовки не было никаких сомнений, что каркала именно она, птица еще раз открыла клюв:

— Вовка — дур-рак!

Куковкин поежился — уж больно мерзкий был голос у этой представительницы крылатого племени. Примерно так же резало уши дома, на кухне, когда мама начинала оттирать сковородку от пригоревшей пищи. Но там, кроме неприятного звука, ничто особо не тревожило. Здесь, на Гнилом болоте, все воспринималось по-другому…

Конечно, не было ничего сверхъестественного в том, что птица заговорила и обозвала Вовку дураком. Попугаи всех дураками обзывают — и ничего, никто это за чудо не почитает. К тому же Куковкин знал, что разговаривать — точнее, подражать человеческой речи — умеют не только попугаи, но и скворцы, и еще какие-то виды птиц.

Но эта, черная и длинноносая, прокаркала не обычное: «Попка — дурак!», а вполне четко услышанное: «Вовка — дурак!» То есть создавалось впечатление, что эта летающая болтунья, у которой мозгов немногим больше, чем у курицы, не просто повторяла где-то услышанную фразу, а очень даже понимала, что произносит. С точки зрения науки, такого, наверно, быть не могло. Но Куковкин зоологию еще не проходил и о том, что такого в принципе быть не может, не догадывался. Тем более что здесь, на Гнилом болоте, у него на глазах произошло уже столько всяких чудес, что говорящая ворона, даже знающая Вовку по имени, казалась сущей ерундой.

Очень скоро Куковкин окончательно убедился, что птица действительно умеет говорить, а не занимается звукоподражанием. Более того, оказалось, что эта клювастая еще и мысли читает не хуже, чем сам Хозяин болота. Произошло это почти сразу же после того, как Вовка мысленно назвал клювастую говорящей вороной.

— Попр-рошу не оскор-рблять! — сердито прокаркала птица. — Я не ворона! Я — вороница!

— А это разве не одно и то же? — удивился Куковкин.

— Конечно! Вор-рон отличается от вор-роны почти так же, как человек от обезьяны! — заявила вороница. — Вор-рон — это символ мудр-рости! А ты — дур-рак!

— Чего ты обзываешься? — рассердился Вовка и поискал глазами, чем бы пульнуть в эту грубиянку.

— Я не обзываюсь, а констатир-рую факт! — каркнула вороница. — Только дур-рак мог повер-рить чер-рту!

Вовке сильно поплохело. Хотя вообще-то он и так догадывался, что Хозяин болота — черт и ничего особо нового для себя не узнал. Зато впервые подумал, что Хозяин его запросто, ничем не рискуя, может обмануть. А поскольку Хозяин — это черт, то ничего хорошего от него в конечном итоге не получишь.

Куковкин, конечно, насчет чертей имел кое-какое представление. В русских сказках с ними даже Иваны-дураки очень успешно управлялись. Ну и Балда, разумеется, из сказки Пушкина. Кузнец Вакула даже слетал на черте за царскими туфельками из Украины в Санкт-Петербург.

Но сказки — это сказки. Там черти, как правило, довольно безобидные, простодушные и совсем не страшные ребята. А вообще-то, по-настоящему, они вроде «черных риэлтеров». То есть бандитов, которые, подпоив какого-нибудь пьяницу, заставляют его подписать договор о продаже квартиры, а потом убивают. Только вместо квартир черти покупают у людей души. И когда такой человек умирает, то его душу утаскивают в ад. А в аду его душа попадает на вечные муки. Ее там жарить на огне будут или в котле варить. По крайней мере, так говорила мамина мама, бабушка Нина, дочка Константина Макарыча и прабабушки Нюши.

Бабушка Нина разъяснила Вовке про чертей еще давно, когда он был маленький и однажды, рассердившись, закричал на сестру: «Пошла к черту!» А заодно еще и сказала, что детей — то есть Вовку с Агатой — надо обязательно окрестить. Папа, конечно, только посмеялся. И мама тоже сказала, что все это глупости. Дескать, пускай дети подрастут, а потом сами выберут, в какую веру им креститься и надо ли это делать вообще. Нельзя нарушать права ребенка на свободу совести. Почему обязательно он должен быть православным? Может быть, он католиком захочет быть или баптистом? Или вообще кришнаитом. А может, и вовсе ни в какого бога не верить — это ведь тоже пока что законом не запрещается. И поскольку папа ко всем этим делам относился равнодушно, мамино слово оказалось решающим.

Дело, конечно, прошлое, но сейчас Вовка пожалел, что некрещеный. Кроме того, Куковкин вспомнил: мама уже тогда знала, что черт есть на самом деле. Во всяком случае, навряд ли она могла забыть про тот давнишний случай на Гнилом болоте. И про свой договор тоже помнила. Наверно, если б Вовка и Агата были крещеные, черт бы их так легко не облапошил. Но… Если мама помнила про свой договор и не крестила детей, а потом еще и отправила их поближе к Гнилому болоту, значит, она действовала заодно с чертом! Почти как сам Вовка сегодня…

— Хор-рошая мысль! — заметила вороница. — Пр-равда, запоздалая!

— Почему? — пролепетал Вовка.

— Потому что тепер-рь почти ничего нельзя сделать. Ты пр-ринес чер-рту Великую Черрную книгу, которая лежала на чер-рдаке у бабки Пестр-рухиной. Эта книга позволяет повелевать добр-рыми и злыми духами, а также силами пр-рир-роды. Когда-то с помощью этой книги великий волхв Замята изгнал черртей из здешних мест, и с тех пор-р здешнее поселение именуют Чер-ртогоново. Лишь один чер-рт, тот, кого ты называешь Хозяином болота, спр-рятался тут, в непр-роходимой тррясине. За пр-ределами болота и р-речки Дур-рной он может лишь пугать и голову мор-рочить. Там он опасен только для неопытных и слабовольных людей. Особенно для пьяниц и дур-раков. Но здесь, на болоте, Хозяин почти всесилен. А уж ночью, после заката и до восхода…