Александр Анохин - Без Нас Страница 26

— Может, ты становишься реальным?

— Реальным? — усмехнулся Костя. — Плоть и кровь, материализовались — создали оболочку вокруг блуждающего разума?

— А как это ещё объяснить.

— Не самое убедительное предположение. — Костя пренебрежительно повел плечами.

— Почему ты не хочешь поверить в это? Ты же получил второй шанс!

— Шанс? — Костя снова усмехнулся. — Это мне теперь не надо постоянно рядом с тобой быть? Я сам по себе?

Неожиданный поворот. Начиная разговор о реальности Кости, Я совсем не подумал о том, что он может делать всё то, что он хочет.

— Ты серьезно? — голос мой дрогнул, переломив весь исход разговора не в свою сторону.

Он же не серьезно — он же не может со мной так поступить. Костя слегка прищурившись смотрел на меня. Его лицо не выражало ровным счетом ничего.

— Костя! — мои нервы не выдержали. — Долго молчать будешь?

На лице Кости стала медленно прорисовываться улыбка, после улыбка переросла в смех. Смех был наигранным от чего мне стало ещё больше не по себе.

— Ух! — смех потихоньку вырывался между слов. — Как маленький, честное слово.

Из меня вырвался нервный смешок.

— Я же знал, что ты это не всерьез….

— Да ладно тебе — оно того стоило. — улыбался он. — Столько лет прошло, а ты всё попадаешься. Давно бы уже разобрался, что к чему.

Зная его привычки и характер, Я все равно продолжаю верить его словам. Даже когда понимаю, что обратного быть не может, но все равно верю. А он всё издевается, можно считать у него это, как хобби. Взывать его к тому, что мне это не нравится — бесполезно, так что лучше не обращать внимание.

— И что дальше? — спросил Я.

Костя сразу переключился на другое развитие разговора:

— Знаешь, хоть я тебя часто это повторяю, но… как я ненавижу твои вредные привычки. Все. И перекладывать планирование наших дальнейших действий на меня — это одна из них.

Я ничего ответил — отвечать на его язвы никогда не находил приятным. Я встал, но с переменным успехом — если бы Я не продолжал держаться за руку Кости, то непременно бы упал.

Изрезанные ноги слушались меня не так хорошо, как руки.

И что-то Я слишком часто падаю и спотыкаюсь в «Ирие» — начинает напрягать.

— Сам ты не дойдешь. — констатировал факт Костя. — Давай тебе помогу.

Я оперся на Его плечо, и мы не спеша, побрели дальше, покидая освещенный участок. Но покинув этот участок, мы увидели другой. Свет становился все ярче и ярче. Чем ближе мы подходили, тем больше казалось, что мы смотрим на настоящее Солнце. И когда до освещенного участка осталось меньше десяти метров, он стал угасать. С каждым шагом его свет становился все слабее и слабее. Мы шли слишком медленно, чтобы успеть. И когда до него осталось несколько шагов — он погас.

Костя остановился и начал прерывисто дышать.

— А ты не легкий. — фыркнул Он.

Я ничего не ответил. И как ни странно — Я был спокоен. Я судил по реакции Кости: Он был спокоен, а значит всё под контролем. Так и должно быть. Или просто Он ещё не понял, что ситуация патовая. Как бы там ни было — у меня паника не начиналась только из-за непоколебимого вида Кости.

— Всё. — Сказал Он.

С этими словами, что-то начало происходить. Я не мог сказать, что именно, но Я чувствовал, как всё окружение преобразовывается во что-то иное. В этот раз не было никаких разломов и хаотично падающих лучей света, не было беспорядочной тряски. Я мог различить только нарастающий гул. И чем громче он становился, тем понятнее было что самый настоящий вой. Это был не человеческий не животный вой. Это было что-то неживое, что-то даже не совсем настоящее. Мой слух стал улавливать уже что-то большее: теперь это был не вой, а самый настоящий рев. И он становился всё громче и громче. В этом реве сплелось страшное сплетение звуков. Он звучал подобно реактивному самолету вперемешку со скрежетом метала и отдаленным эхом радио помех. Что-то похожее Я слышал в фильмах о войне, когда тысячи ракетных установок начинали стрелять. Но их я слышал только через динамики телевизора. Теперь Я мог слышать этот звук так близко, как будто сам находился на поле боевых действий.

И вдруг всё затихло. Всё смолкло в одно мгновение — как будто этого всего и не было.

Я вернулся. «Ирий»….

Прохлада омута прошла и на смену ей пришла жара моей новой реальности.

Открывать глаза не хотелось — хоть Я и выбрался из кошмара, созданного моим подсознанием, которое оказалось не таким и потерянным в плане креативности, но возвращался Я не в самое лучшее место. Но делать все равно нечего и Я с неохотой открыл глаза. Вместе с этим меня поджидали сюрпризы. Такая небольшая шайка сюрпризов. Но обо всём по порядку: Я больше не находился по среди ручейка. Я находился в другом месте. Я был совершенно сухим, но при этом до сих пор ощущал прохладу воды на своем теле. Так что обращать внимание на жарко палящее солнце пока не обязательно. И Я больше не лежал — теперь Я сидел, опершись спиной на что-то очень крепкое. Я лениво повернул голову и увидел, что прислоняюсь к стене. Где-то через полметра, она переходила в стык между стенами, и далее следовал дверной проем. Дверь была закрыта, даже мне с плохим зрением было видно, на все замки, которые находились на ней, включая ржавую щеколду. Кто-то не хочет принимать гостей и закрывает дверь на все замки, но при этом не закрывает окно, которое располагалось над моей головой.

Андрея не было рядом. Если кто меня сюда и притащил, то только он — больше ведь некому. Или есть?

— Костя? — позвал Я, не планируя даже проверить, есть ли рядом Андрей.

На мой оклик никто не ответил, поэтому Я попробовал ещё раз:

— Андрей?

Снова тишина. Костя надолго отойти не мог, на то не было ни единой причины. Это значит, что он где-то здесь, он рядом. Значит, всё в порядке.

А насчёт этого чудика, Андрея, если он сбежал, то Я не сильно расстроюсь. Точнее, Я вообще не расстроюсь. Я понятия не имел, что это за дом и где он находится, но скорее всего — это та самая деревня в которой и пропал Лёха.

Поднявшись на ноги, Я первым делом посмотрел в окно. И похоже, что Я был прав. Я находился в окружении маленьких домиков, которые были как две капли воды похожи друг на друга. Я высунулся из окна и покрутил головой, но ничего нового не увидел. Дома были расположены так, что всё, что находилось за пределами деревни, не было видно. Если, конечно, не покинуть её.

И вдруг Я вспомнил: ведь Я должен быть весь изрезан — на моем теле не должно быть ни одного целого места. И Я принялся рассматривать себя. И к счастью, ни одного пореза Я на себе так и не нашел. Довольно усмехнувшись, Я потер нос и тут же отдернул руку. В отличии от всего остального — мой нос был сломан. И касаться его было больно. Не скажу, что меня сильно беспокоило, почему из моих травм, со мной вернулся только перелом носа? А впрочем — неважно. Сломанный нос — это не самое страшное, те порезы были намного ужаснее. Но и перелом — ничего хорошего. Обнаружив кусочки засохшей крови под носом, Я нервно вздохнул — сколько уже можно? За два пребывания в «Ирие», Я стал калечиться намного чаще, чем в реальной жизни. Нет. Хватит ныть — хоть даже только и начал. Есть цели и поприоритетней.