Стефени Майер - Полуночное солнце Страница 26

— Чего ты хочешь от меня, Белла?

— Я хочу знать правду, я хочу знать, зачем я всем вру ради тебя.

То, чего она хотела — правды — было только справедливо. Тем больше меня расстраивала необходимость отказать ей в этом.

— А что, собственно, произошло, по-твоему? — Я едва не рычал на неё.

И тут её прорвало.

— Всё, что я знаю, это то, что тебя и близко не было рядом со мной. Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори, что у меня от удара головой съехала крыша. Тот фургон раздавил бы нас обоих — но не раздавил, а твои руки оставили вмятины в его боку, а ещё ты оставил вмятину на другой машине, но сам ты нисколечко не пострадал, а ещё фургон должен был раздавить мои ноги, но ты держал его на весу... — Неожиданно она стиснула зубы, и в её глазах заблестели готовые брызнуть слёзы.

Я смотрел на нее с саркастической усмешкой, хотя в действительности чувствовал что-то вроде священного ужаса. От неё ничто не укрылось.

— Так ты считаешь, что я поднял фургон? — спросил я насмешливо.

Она лишь скованно кивнула в ответ.

Мой голос стал ещё более издевательским.

— Никто не поверит тебе, ты же знаешь.

Она постаралась обуздать свой гнев. Отвечая, она чётко и взвешенно произнесла каждое слово:

— Я не собираюсь никому рассказывать.

Она выполнит своё обещание — её глаза не умели лгать. Несмотря на то, что я смертельно обидел и предал её, она сохранит мою тайну.

Почему?

Я был настолько потрясён, что на полсекунды потерял свою тщательно продуманную маску, но тут же пришёл в себя.

— Тогда какое это имеет значение? — спросил я, стараясь сохранить резкость в голосе.

— Для меня — имеет, — заявила она. —  Я не люблю врать, так что уж если вру, то неплохо бы знать чего ради!

Она просила меня о доверии. Так же, как и я хотел завоевать её доверие. Но переступить черту я не имел права.

Я спросил по-прежнему грубо:

— А ты не можешь просто поблагодарить меня и прекратить совать нос, куда не следует?

— Спасибо! — Она нервно ожидала продолжения.

— Ты этого так не оставишь, ведь так?

— Нет.

— Ну что ж... — Я не мог рассказать ей правду, даже если бы хотел… но я не хотел. Пусть она лучше придумает собственную версию, чем узнает, кто я на самом деле. Что бы она ни придумала, хуже правды не будет... А правда состояла в том, что я был живым ночным кошмаром, сошедшим прямо со страниц романа ужасов. — Счастливо тебе насладиться обманутыми ожиданиями!

Мы меряли друг друга сердитыми взглядами. В гневе она была так очаровательна! Как выпустивший коготки котёнок, пушистый и безобидный, не осознающий, как он слаб и беззащитен.

Она покраснела и снова стиснула зубы.

— И с чего ты вообще тогда напрягался?

Такого вопроса я не ожидал, и ответа на него у меня не было. Я растерялся, забыл роль, и маска слетела. Единственный раз я сказал ей правду:

— Не знаю...

Я запечатлел в памяти её лицо в последний раз — с щеками, красными от обиды и злости — а затем повернулся и ушёл от нее.

4. Образы будущего

Я возвратился в школу. Так надо было — ни к чему привлекать к себе слишком много внимания.

К концу дня почти все ученики вернулись в классы. Только Тайлер и Белла, да ещё некоторые другие — кто, вероятно, использовал происшествие как повод прогулять — отсутствовали.

Я всегда старался поступать согласно правилам. Тем более странным было моё желание тоже прогулять: я вынужден был стиснуть зубы, чтобы не сбежать с уроков и не отправиться обратно, к девушке.

Как преследователь. Одержимый преследователь. Одержимый вампир-преследователь. Ищейка.

Что уж совершенно невозможно, но в школе сегодня было ещё тоскливей, чем неделю назад. Кома. Как будто поблекли все краски мира: стены, деревья, небо, лица вокруг меня — всё стало серым и невыразительным... Оставалось только придирчиво изучать трещины в стенах.

Было и кое-что другое, что мне следовало сделать... а я не сделал. Впрочем, если смотреть на это с другой точки зрения, совершать такое не следовало — уж больно это было грязно.

С точки зрения истинного Каллена — не только вампира, а Каллена — члена клана, такого редкого явления в нашем мире — правильно было бы поступить так:

" — Я не ожидал увидеть вас на уроке, Эдвард. Я слышал, вы были вовлечены в это ужасное происшествие сегодня утром?

— Да, мистер Бэннер, но мне повезло. — Дружелюбная улыбка. — Я совсем не пострадал… Мне жаль, не могу сказать того же самого о Тайлере и Белле.

— Как у них дела?

— Думаю, с Тайлером всё в порядке... несколько поверхностных ран от разбитого ветрового стекла. А вот с Беллой... — Обеспокоенно покачивая головой и хмурясь. — У неё, скорее всего, сотрясение мозга. Я слышал, что одно время она даже была вроде как не в себе... в бреду... видела то, чего на самом деле не было... Врачи были очень обеспокоены..."

Вот так нужно было поступить. Долг перед моей семьёй требовал этого от меня. А что сделал я?

— Я не ожидал увидеть вас на уроке, Эдвард. Я слышал, вы были вовлечены в это ужасное происшествие сегодня утром?

— Я не пострадал. — Никакой улыбки.

Мистер Бэннер неловко переступил с ноги на ногу.

— А как дела у Тайлера Кроули и Беллы Свон? Я слышал, не обошлось без травм...

Я пожал плечами:

— Откуда мне знать.

Мистер Бэннер прокашлялся.

— Э-э... конечно... — От моего холодного взгляда слова застряли у него в горле.

Он поспешил уйти от меня, подошёл к доске и начал урок.

Так нельзя было поступать! С точки зрения семьи Калленов. И всё же...

Это казалось так... так не благородно — наговаривать на девушку за её спиной, тем более, что она заслуживала большего доверия, чем я мог мечтать. Она не сказала ничего, что могло бы выдать меня, не смотря на то, что для этого у неё были все основания. Разве мог я предать её, когда она так нерушимо хранила мою тайну?

С миссис Гофф у меня произошёл почти идентичный разговор, только по-испански. Эмметт, услышав такое, одарил меня долгим взглядом.

"Я надеюсь, ты припас хорошее объяснение тому, что произошло. Роуз встала на тропу войны".

Я закатил глаза, не глядя на него.

Фактически, я придумал великолепное объяснение. "Только предположите, что я ничего не сделал, чтобы спасти девушку от столкновения с фургоном..." От этой мысли я съёжился. "Но если бы её сбило, если бы она была изувечена, травмирована, истекала кровью... Алая жидкость, залившая асфальт, запах свежей крови, запах этой девушки, пронизывающий воздух..."