Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи Страница 26

Определенно, человек большой решимости и силы — одним ударом отсечь голову блондинке, лежащей в гробу на Хайгейтском кладбище!

И (пожалуй, самое странное) человек, который верит в вампиров изначально, еще до совершения своего первого убийства, знает заранее, за кем он охотится.

Забавно…

В конце концов. Забияку Джо мог выслеживать сам Исидро или этот таинственный Гриппен. В этом случае Эшер подвергался двойной опасности: если Джо обнаружит, что у него на хвосте Исидро, он, конечно, решит, что Эшер его предал.

Переворошив уйму бумаг, он выяснил, что Эрнчестер-Хаус был продан в начале восемнадцатого столетия графом Эрнчестерским некоему Роберту Вантхоупу. Сам дом располагался на Савой-Уок — место, смутно знакомое Эшеру, древнейший район Лондона, бесчисленные крохотные дворы и аллеи неподалеку от Темпла. Странно, но такое впечатление, что это была единственная сделка Роберта Вантхоупа — судя по записям, в Лондоне он ничего больше не приобретал.

За десять минут Эшер добрался до Сомерсет-Хауса, где, изучив нотариальные бумаги, удостоверился, что мистер Вантхоуп завещания не оставил — странный поступок для человека, обладающего достаточными средствами, чтобы купить городскую резиденцию графов Эрнчестерских. Краткий визит в другое крыло огромного здания подтвердил подозрение, что свидетельство о смерти Вантхоупа отсутствует, как, кстати, и свидетельство о его рождении.

«Как говаривал профессор Доджсон, — подумал Эшер, — все любопытнее и любопытнее». Имя, определенно, вымышленное. Больше Эрнчестер-Хаус в бумагах не упоминался ни разу.

Он покинул здание около пяти часов. Сырой ветер дул порывами с Темзы, когда Эшер пересек широкий мощеный двор и вышел на улицу. Несколько минут он вспоминал, как добраться до Савой-Уок, затем сообразил, что до наступления темноты никто ему в Эрнчестер-Хаус дверь не откроет и что неплохо бы предварительно сделать кое-какие покупки.

На Пикадилли уже горели огни; желтые лампы тлели над чугунными оградками общественных уборных; яркий свет лился из дверей «Эмпайра» и «Альгамбры». Эшер поднял воротник просторного пальто, замотал поплотнее шарф и ускорил шаги. Он не имел ни малейшего понятия, сколь поздно просыпаются вампиры, а кроме того, ему не хотелось бы встретиться сейчас с Исидро.

Фешенебельные магазины на Бонд-стрит были еще открыты. У Ламберта он попросил серебряную цепь — из чистого металла и желательно потолще. Надел он ее на Виго-стрит. Холод серебра щекотал шею. Снова замотав шарф, почувствовал себя несколько неловко. Может быть, приобрести еще и распятие?

Но серебро постоянно упоминалось как надежнейшая защита от вампиров во всех легендах, в том числе и не имеющих отношения к христианству. Весьма вероятно, что распятие, располагаясь рядом с важнейшими кровеносными сосудами, и впрямь могло их защитить. Оставалось лишь надеяться, что легенды говорят правду.

Если же нет — к утру он, скорее всего, будет мертв. Впрочем, согласно некоторым легендам, к утру с ним может случиться и кое-что похуже.

«Странно, — размышлял он, протискиваясь сквозь толпу молодых щеголей возле резных дверей синематографа. — Фольклор повсеместно утверждает, что жертвы вампиров часто становятся вампирами сами, но Исидро ни разу не обмолвился о своих жертвах или о жертвах своих дружков как о вступивших в ряды убийц. Забияка Джо Дэвис говорил, что вампиров „делают“ и что его самого „сделал“ Кальвар, причем явно против воли хозяина вампиров Гриппена».

Стало быть, жертва вампира не всегда становится вампиром — впрочем, Эшер в этом и раньше не сомневался. Даже если забыть о впечатляющем списке жертв Лотты, элементарная логика подсказывает, что иначе весь мир был бы населен одними вампирами.

Следовательно, требуется еще что-то, какое-то намеренное действие… ревностно оберегаемое хозяином Лондона.

Гриппеном.

«Приходила с кавалером, — сказал продавец в табачной лавке. — Суровый малый и всегда в накрахмаленной рубашке».

«Выводок Гриппена, — сказал Забияка Джо Дэвис. — Рабы Гриппена».

Как, и Исидро тоже? Странно было представить юного гранда, склонившего перед кем-то голову.

Хотя слишком еще много здесь было неясного: подводные части айсберга, невидимые пружины и борьба за власть среди вампиров…

Сутолока ярко освещенного Ковент-Гардена осталась позади. Купол собора Святого Павла темнел на фоне вечернего неба. Улицы здесь были узки, разбежались во всех направлениях — кирпичные каньоны с кабачками, сверкавшими на углах подобно драгоценным шкатулкам.

Он пересек Савой-Уок дважды, прежде чем нашел нужный переулок — мощеный проход между двумя рядами домов и такой узкий, что в нем едва можно было раскинуть руки. Огни Солсбери-Плейс скрылись за поворотом — Река была неподалеку, переулок тонул в тумане.

Потом он раздвинулся в небольшой двор, где на мокрой мостовой теснились несколько строений: захудалый книжный магазин, мастерская стеклянных глаз, а за ними, в глубине двора, вырисовывался высокий дом — узорная кладка, свинцовое стекло, и весь черный от сажи. Огни оживленных улиц рассеивались в тумане над черепичными крышами и причудливыми трубами. В доме было темно, но, когда Эшер подошел поближе, в высоких окнах зажегся свет.

Ступени высокой лестницы, украшенной полуразвалившимися каменными львами, были испятнаны сажей. Стук дверного молоточка замер, отдавшись эхом в глубине дома. Даже напрягая слух, Эшер не мог различить ни звука за двустворчатыми резными дверьми.

Затем одна из створок внезапно раскрылась, и масляный мягкий свет, хлынувший в проем, обозначил женский силуэт на пороге. Лицо незнакомки, обрамленное темно-рыжими локонами, напоминало белый шелк. Карие глаза ее мерцали отраженным светом.

— Миссис Фаррен? — спросил Эшер, употребив фамильное имя графов Эрнчестерских.

— Да. — Что-то изменилось в ее взгляде.

— Леди Эрнчестер?

Она не ответила. Внезапно нахлынула сонливость, но Эшер сделал над собой усилие и взглянул в мерцающие глаза.

— Меня зовут доктор Джеймс Эшер. Я бы хотел поговорить с вами о Дэнни Кинге.

Глава 7

— Прошу. — Она отступила на шаг, жестом предложив ему пройти в арку, за которой располагался салон. Голос женщины был негромок и очень приятен — без тени кокетства и какой-либо искусственности. Следуя за хозяйкой, Эшер почти слышал, как у него колотится сердце. Хозяйка, видимо, тоже.

Салон был большой и содержался в порядке, хотя какое-то запустение в нем все же чувствовалось. Тусклая керосиновая лампа на углу камина в стиле барокко освещала изящные кресла, резное бюро. Мебель была старинная, красного дерева. Хотелось бы знать, кто здесь теперь стирает пыль и чистит крыльцо после гибели Дэнни Кинга.