Энн Райс - Мумия, или Рамзес Проклятый Страница 26

– Нет, – сказала она, выразительно покачав головой, и сделала шаг назад. Распрямила плечи, стараясь, чтобы Рамзес не заметил ее волнения и внезапной дрожи удовольствия, пробежавшей по спине и рукам– Нет, – твердо повторила Джулия.

Она почти с испугом ощутила, как волна тепла всколыхнулась в груди. Рамзес кивнул, отступил назад и улыбнулся. Слегка развел руками и заговорил на латыни. Джулия уловила свое имя, слово «царица» и еще одно, означавшее, как она поняла, «дом». Джулия – царица в своем доме.

Она улыбнулась и вздохнула с нескрываемым облегчением. Но дрожь вновь стала сотрясать все ее тело. Заметил ли он это? Наверняка.

– Panis, Джулия, – прошептал Рамзес– Vinum. Panis. – Он прищурился, подыскивая нужное слово.– Edere, – прошептал он и изящным жестом дотронулся до своих губ.

– Да, я понимаю, о чем ты говоришь. Еда. Ты хочешь поесть. Ты хочешь вина и хлеба. – Джулия торопливо шагнула к дверям– Рита! – позвала она. – Он голоден. Надо немедленно покормить его.

Она обернулась и увидела, что Рамзес опять улыбается, с той же сердечностью, что и наверху, в ванной. Он думает, что ей нравится заботиться о нем, да? Если бы он только знал, что она считает его совершенно неотразимым, что минуту назад она готова была обвить его руками и… лучше не думать об этом. Нет, лучше вообще ни о чем не думать.

Глава 4

Эллиот сидел в вертящемся кресле, глядя на тлеющие в камине угли. Он придвинулся поближе к огню, поставив ноги, обутые в шлепанцы, на решетку. Жар огня облегчал боль в суставах ног и рук. Эллиот с нетерпением и неожиданным для самого себя восторгом слушал сбивчивый рассказ Генри. Бог отомстил Генри сполна за все его грехи! Вокруг Генри разразился скандал.

– Наверное, тебе это померещилось, – сказал Алекс.

– Говорю вам, проклятая тварь вылезла из футляра для мумий и подошла ко мне. Она душила меня. Я чувствовал ее руку на шее, я видел ее замотанное бинтами лицо!

– Тебе это точно померещилось, – попытался убедить его Алекс.

– Какое, к черту, померещилось!

Эллиот посмотрел на обоих молодых людей, стоявших возле камина на Генри, небритого, дрожащего, со стаканом виски в руке, и Алекса, как всегда безукоризненно опрятного и бодрого.

– А этот парень, египтолог… ты говоришь, что он и есть та мумия? Генри, ты где-то шлялся всю ночь, да? Ты ведь пил с той девицей из мюзик-холла? Наверное, ты был…

– Ну хорошо, тогда откуда взялся этот ублюдок, если он не мумия?

Рассмеявшись, Эллиот пошевелил угли концом серебряной трости.

Генри не сдавался:

– Накануне вечером его там не было. Он спустился сверху в купальном халате дяди Лоуренса. Вы же не видели! Он не похож на обычного человека. Любой, увидев его, скажет, что он не обычный.

– Он сейчас там? С Джулией?

Наивная душа, Алекс только теперь все понял.

– Это я и пытаюсь вам втолковать. О господи! Хоть кто-нибудь в Лондоне слушает меня? – Генри сделал глоток виски, подошел к бару и снова наполнил стакан. – И Джулия его опекает. Джулия знает, что произошло. Она видела, как мумия набросилась на меня!

– Ты только ославишь себя этой историей, – мягко сказал Алекс. – Никто не поверит…

– Ты видел те папирусы, те свитки, – забубнил Генри. – В них рассказывается о секрете бессмертия. Лоуренс говорил тому парню, Самиру, что-то о Рамзесе Втором, который жил больше тысячи лет…

– Я думал, это был Рамзес Великий, – прервал его Алекс.

– Это один и тот же человек, неуч. Рамзес Второй, Рамзес Великий, Рамзес Проклятый. Об этом написано в свитках, говорю вам, о Клеопатре и об этом Рамзесе. Разве вы не читали газет? А я-то думал, что у дяди Лоуренса от жары мозги расплавились.

– Мне кажется, тебе нужно отдохнуть, может, даже полечиться. Все эти разговоры о проклятии…

– Черт побери, вы не хотите меня понять! Это хуже, чем проклятие. Эта тварь пыталась убить меня. Она двигалась, говорю вам. Она ожила.

Алекс смотрел на Генри с вежливой снисходительностью. «Такое лицо он делает, когда с ним разговаривают газетчики», – угрюмо подумал Эллиот.

– Мне надо повидаться с Джулией. Отец, если позволишь…

– Конечно, тебе обязательно надо это сделать. – Эллиот снова повернулся к огню. – Взгляни на египтолога.

Узнай, откуда он взялся. Вряд ли Джулия осталась бы в доме наедине с иностранцем. Чепуха какая-то.

– Она в этом доме наедине с чертовой мумией! – взревел Генри.

– Генри, почему бы тебе не пойти домой и не проспаться? – спокойно поинтересовался Алекс. – Увидимся, отец.

– Ну ты и придурок!

Алекс пропустил оскорбление мимо ушей. Он всегда с легкостью не обращал внимания на обидные слова. Генри снова осушил стакан и вернулся к бару.

Эллиот слушал, как звенит бутылка о край стакана.

– А ты запомнил имя этого таинственного египтолога? – спросил он.

– Реджинальд Рамсей. Выдумано для отмазки. Готов поклясться, она назвала первое попавшееся имя. – С наполненным до краев стаканом Генри вернулся к каминной полке, облокотился на нее и стал медленно пить, пряча глаза от наблюдавшего за ним Эллиота. – Он не произнес ни слова по-английски. Видел бы ты, какие злобные у него глаза! Говорю тебе: надо срочно принять меры!

– Ну и что ты предлагаешь?

– Откуда мне знать, черт побери? Поймать проклятую тварь, вот что!

Эллиот хохотнул:

– Если эта мумия, или человек, или бог его знает кто пытался тебя задушить, тогда почему же Джулия опекает его? Почему защищает? И почему он не набросился на нее тоже?

Некоторое время Генри тупо смотрел в пространство, потом сделал новый огромный глоток. Эллиот холодно смотрел на него. Уж не сошел ли Генри с ума? Нет! Нервы у него расшалились, но он не сумасшедший.

– Я хотел бы понять, – мягко произнес Эллиот, – почему он желал причинить тебе зло?

– Ведь это же мумия, дьявол ее раздери! Это же я заходил в ее чертову гробницу! Я, а не Джулия. Я нашел Лоуренса мертвым в этой проклятой могиле.

Генри внезапно смолк, будто вспомнил о чем-то, и лицо его стало более осмысленным какая-то мысль повергла его в шок.

Их глаза на миг встретились, и Эллиот вновь отвернулся к огню. «И это тот человек, которым я однажды увлекся, – подумал он, – которого ласкал с нежностью и страстью, которого любил когда-то. Теперь он дошел до ручки, совсем дошел». Говорят, что месть сладка, но это не так.

– П-послушай, – сказал Генри, заикаясь, – все это можно как-то объяснить. Но каким бы ни было объяснение, тварь надо остановить. Возможно, она околдовала Джулию.

– Понимаю.

– Нет, ты не понимаешь. Ты думаешь, я сошел с ума. И ты презираешь меня. Всегда презирал.

– Нет, не всегда.

Они опять посмотрели друг на друга. Теперь лицо Генри блестело от пота, губы дрожали. Он первым отвел глаза.