Павел Комарницкий - Старая сказка Страница 26

Если же ты будешь оставлять её надолго и часто, скажем, уходя на работу, она быстро превратится в безразличное ко всему животное, которое необходимо кормить буквально с ложечки. Безразлично и неподвижно сидящая женщина со стеклянным взглядом — зрелище не для слабонервных.

Но и это не всё. Самое страшное, если ты её разлюбишь. А разлюбить женщину, целыми днями молча сидящую со стеклянным взглядом — плёвое дело. И вот тогда однажды она снова начнёт движение, сперва медленно, неуверенно, потом всё быстрее и уверенней. И в её глазах ты увидишь саму Смерть. Для начала свою собственную.

Королева снова замолчала. Она молчала долго, очень долго, и Ивану вдруг стало так жутко, как не было за всю войну, как не бывало ни разу в жизни. Будто пронзительно прекрасная сейчас королева Элора и была той самой переродившейся навкой, несущей смерть всем, оказавшимся на её пути.

— Моя дочь, бывшая совсем недавно одной из Хранительниц Ключа, погибла, и погибла почти безвозвратно — во всяком случае, голову спасти не удалось. Её телохранителя удалось вытащить и оживить, не прибегая к Нави, а её саму… И я, дура, решилась, хотя король был против. Теперь она навка, Иван, да не простая эфемерская — эльфийская навка, умеющая читать мысли, владеющая сильным гипнозом и немалой магией. Способная убить такого, как ты, одним взглядом. Мой зять, её муж, очень просил, совсем как ты. Он очень любит её, буквально с рук не спускает, и всё пока вроде бы отлично. Но иногда, глядя на неё, я кусаю губы в кровь — лучше бы она погибла безвозвратно.

Сегодня ночь выдалась особенно душной, и воздух, вливавшийся в чердачное окно, не приносил прохлады. Иван лежал, подложив руки под голову. Он думал.

Вообще, за последнее время он только и делал, что думал, думал, думал… А что ещё делать, когда целыми днями торчишь на боевом посту, а ночами там же и спишь, в компании с мирно посапывающей бабой Нюрой?

В углах чердака застыли, скорчившись, уродливые железные штуковины, ближайшие родственницы «вешалок», обосновавшихся внизу. Сегодня Иван точно узнал, что они способны стрелять, из чего-то непонятного, но не в этом суть. Важно, что эти штуковины держат круговую оборону, с четырёх углов, готовые уничтожить любую цель — подвижную и не очень, бронированную или нет… И живые цели, глупо размахивающие такими вот тарахтелками — Иван усмехнулся, взглянув на свой автомат. Да, круговая оборона с четырёх углов. И он, Иван, пятый. Пятый угол в хате, пятое колесо в телеге… Нет, до чего всё-таки ушлый народ эти эльфы. Выдав Ивану автомат, они одним махом решили кучу проблем. Во-первых, создали у Ивана иллюзию занятости делом. Важным делом, а как же: охранять объект с оружием в руках — это вам не посуду мыть! Защитничек ты наш, младший помощник «шлангов»… Во-вторых, автоматически исключались нежелательные шатания Ивана по дому, дабы не видел глупый эфемер, чего не надо. Днём на чердаке на боевом посту, ночью там же на отдыхе — и в гроб класть не надо, как старушку… И в твёрдой памяти ведь, без всякого гипноза… А что касается ясного ума, так откуда?.. И потом, выдав Ивану оружие, эльфы ясно дали понять — они считают его если и не совсем своим, то по крайней мере союзником. Иллюзия, опять иллюзия… Нет, но автомат-то, как ни крути, настоящий, родной ППД… Настоящий ли?

Иван вскочил, схватил прислонённый к изголовью автомат, дрожащими руками отщёлкнул диск. Да нет, патроны на месте, полный магазин… Иван выщелкнул один, покатал на ладони — прямо как настоящий… А ну-ка!

Магазин с коротким металлическим звуком встал на место, лязгнул передёрнутый затвор. Иван уже не сомневался, направляя автомат в крышу — это муляж. Очередная иллюзия, чёрт бы их побрал!

Гулкая очередь прозвучала в пыльной пустоте чердака так неожиданно громко, что Иван невольно присел, прикрыв голову от сыплющейся сверху трухи, и в этот момент заголосила баба Нюра.

— Рятуйте! Немцы!! Рятуйте-е-е!!!

Иван стоял посреди знакомого янтарного кабинета, по случаю позднего времени являвшегося сейчас спальней. На этот раз сесть Ивану не предложили.

— Ну что, Иван Семёнович — королева Элора, кутаясь в накинутый наспех пеньюар, сидела в кресле, магистр и Таэль (сегодня он дежурит, вспомнил сержант) стояли сзади — вы принесли мне свежие извинения, взамен увядших?

Иван смотрел в пол. Сказать ещё раз «я больше не буду», точно дебил? Не смешно. Действительно, сколько можно… Да любой командир уже сплавил бы Ивана в руки трибунала.

— Что будем делать? Ваша идея с громким треском провалилась, магистр.

Киннор шагнул вперёд.

— Я готов понести наказание, моя королева. Но я и сейчас уверен — он не опасен.

— Я не разделяю вашего оптимизма.

Эльф вдруг заговорил вслух на каком-то непонятном языке, быстро, но чётко проговаривая слова. Королева подняла брови, возразила что-то — Киннор мотнул головой, указав на чердак, снова заговорил. Элора снова резко возразила, и они вдруг разом замолкли. Замолкли вслух, но было видно — дискуссия продолжается, перейдя на более глубокий уровень. Было немного жутковато смотреть на их безмолвную беседу.

— Ладно — вздохнула Элора — ты просто злоупотребляешь своим даром убеждения, Киннор, скажу больше — своим личным влиянием. Но заявляю прямо — в случае… скажем так, любой следующей выходки твоего подзащитного ты будешь наказан, я лично обращусь к Совету. Магистр эльфов — не безмозглый эфемер, он обязан отвечать за свои слова и поступки в любом случае.

Королева обратила свой взор на Ивана.

— Ваши извинения не приняты, дорогой Иван Семёнович. Как не будут приняты и дальнейшие уверения, что «я больше не буду». Я оставляю и этот ваш подвиг без последствий только благодаря господину магистру. Вы свободны.

Иван сидел на своей постели и думал. Неподалёку еле слышно посапывала бабуля, стараниями магистра вновь погружённая в глубокий спокойный сон. К самому отставному сержанту сон теперь не приближался на выстрел, очевидно, опасаясь внезапного огня.

Настроение Ивана было ужасным. Куда хуже… Нет, но какой идиот, в самом деле! Ведь можно было, в конце концов, проверить оружие по-умному, если он уж такой мнительный — да хоть в старый валенок пальнул бы одиночным, и то…

— Ну что, дорогой наш Иван Семёнович — Киннор возник в темноте, как обычно, бесшумно — замышляем план следующей операции?

Иван покосился на неясную фигуру, теряющуюся во мраке — ночи на излёте июля были куда темнее, чем в тот день, когда Иван появился здесь. Ладно, смейся…

Магистр присел рядом, на кровать Ивана.

— Ты здорово рассердил королеву. Ты уже заметил, когда она сердится, всегда переходит на «вы»? А если перешла на «ты» — считай, пронесло.