Ричард Дейч - Ключи от рая Страница 26

В конце концов Мэри остановилась на Докторе Сьюссе. Купив книгу «Зеленые яйца и ветчина», она обернула ее в яркую бумагу, украшенную резвящимися слонятами. Мэри решила подарить ее мужу ночью, когда они будут ложиться спать. Ее так и подмывало признаться Майклу как можно скорее, позвонить ему на работу прямо сейчас, но она хотела, чтобы этот момент остался в памяти. Майкл любит детей. Вдвоем они вырастят счастливое и здоровое потомство. Им пришлось пройти долгий путь, но теперь все уже позади. Этот ребенок станет первым из многих.

Вернувшись домой, Мэри вскрыла тест и поспешила в ванную. Сколько раз она уже проделывала это, но сейчас все будет по-другому.

Мэри выждала положенные пять минут. Ничего. Решив, что произошла какая-то ошибка, она снова перечитала инструкции. В упаковке лежал второй тест; надо будет выждать час и использовать его, тщательно соблюдая все пункты инструкции.

И второй тест дал отрицательный результат. Мэри захотелось расплакаться. Ну почему она раньше времени позволила себе надежду? Майкл все поймет, но Мэри знала, что в глубине души он будет разочарован. Она выбросила книгу доктора Сьюсса в мусор, решив ничего не говорить мужу. Зачем вешать на него лишний груз? Одного разбитого сердца в день и так более чем достаточно.

И вот сейчас Мэри сидела на больничной койке, глядя на то, что принес Майкл перед операцией. Среди печенья и цветов лежал подарок, который, как надеялся Майкл, поднимет ей настроение. У Мэри на глаза навернулись слезы. Это была книга «Зеленые яйца и ветчина».

Звук телевизора был выключен; мечущиеся руки ведущего Джерри Спрингера не производили своего обычного эффекта без сопровождения его громового голоса. Склонившись, Майкл прикоснулся поцелуем к губам Мэри.

— Мне надо отлучиться на несколько дней.

— Куда ты уезжаешь? — Она улыбнулась, скрывая разочарование.

— На юг. Нужно подписать кое-какие бумаги и выполнить работу для Розенфельда, того человека, кто помог мне оплатить расходы на операцию.

Ложь давалась слишком легко, и это беспокоило Майкла. Да, Розенфельд проникся к нему симпатией, но никто не вкладывает деньги просто в хорошие отношения. Хотя Розенфельд сочувствовал Майклу и Мэри, этого было недостаточно. Извинившись, он сказал, что не в состоянии одолжить такую крупную сумму, не может пойти на риск.

— И он просто дал тебе деньги?

— Я же тебе говорил, это кредит, под мое дело и будущую работу.

— Я до сих пор не могу в это поверить! Мне казалось, на свете больше не осталось людей с добрым сердцем. — Мэри рассеянно почесала повязку, закрывающую вставленный в вену руки катетер. — Даже не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить этого человека.

— Я поблагодарил его от лица нас обоих.

Майкл взял ее руку. Мэри понятия не имела, что магазин охранных систем едва сводил концы с концами. Ей лишь было известно, что Майкл в конце каждой недели приносил домой деньги, и она очень гордилась им. Для нее он был человеком, который построил свое дело на ровном месте.

— Я должен улететь сегодня вечером.

— А без этого никак нельзя?

Сегодня должен был начаться курс химиотерапии, и Мэри уже предупредили, что не исключены неприятные побочные эффекты; она боялась остаться без поддержки.

— Мэри, больше всего на свете я хочу находиться рядом с тобой.

— А мне можно отправиться с тобой?

Это была не столько просьба, сколько шутка.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказал Майкл.

— Мне бы тоже.

— Но у тебя начинается лечение.

— Знаю. — Мэри кивнула, и у нее в глазах мелькнула тень досады. — Наверное, я просто ищу повод, чтобы бежать от этого. Я ведь такая трусиха. Надолго ты уезжаешь?

— Примерно на неделю. А ты — самая храбрая женщина на свете.

— Возвращайся поскорее, — прошептала Мэри. Майкл заключил ее в объятия. Обоим предстояло ответить на вызов, брошенный судьбой, однако они старались не показывать страх. Каждый беспокоился не столько за себя самого, сколько за другого.

Деннис Тэл вошел в раздевалку. Насквозь мокрый от пота, словно только что из бассейна, молодой полицейский думал только о том, как поскорее встать под ледяной душ. Игра в баскетбол один на один против Джона Фергюсона, стажера, завершилась победой Тэла, несмотря на выбитый безымянный палец на левой руке. Тэл никогда не проигрывал; он терпеть не мог проигрывать.

Буш нетерпеливо ждал его в раздевалке.

Тэл был в прекрасной форме: тело поджарое, точеное. Буш ощутил зависть, но тотчас же напомнил себе, что это благословение молодости. Со временем этот парень, как и все, падет жертвой французских булочек и силы тяжести. Тэл производил впечатление чистенького мальчика, родившегося в рубашке, чей жизненный путь был прямым как стрела. По участку прошел слух, что он человек состоятельный, может позволить себе безбедную жизнь, а в правоохранительные органы подался ради острых ощущений. Буш решил проверить это сам и, если слухи окажутся правдой, добиться перевода Тэла из управления. Если ему действительно лишь хочется, чтобы у него кровь быстрее текла по жилам, пусть отправляется за этим куда-нибудь в другое место. Служба в полиции — не спорт, а для Буша она была делом всей жизни. И он не собирался умирать прежде времени только потому, что какой-то пижон жаждет адреналина.

— В чем дело? — спросил Тэл, открывая свой шкафчик.

— Ты должен был появиться у меня в кабинете еще пятнадцать минут назад.

— О, послушайте, извините, я вовсе не хотел заставлять вас ждать. — Тэл смахнул с лица мокрые от пота волосы. — Дайте мне тридцать секунд на то, чтобы сполоснуться под душем, и я буду полностью в вашем распоряжении.

Буш вышел из раздевалки, бросив через плечо:

— Даю тебе три минуты.

Тэл огляделся вокруг; в раздевалке больше никого не было. Стащив пропотевшую спортивную форму, он швырнул ее на пол и перекинул через правое плечо полотенце. Заскочив в душ, намылился и, верный своему слову, через полминуты уже выключил ледяную воду. Его кредо было делать все быстро и четко. Незачем терять время, когда есть более важные дела.

Причесавшись, Тэл натянул отглаженные брюки. Протер полотенцем ботинки и, схватив из шкафчика отутюженную белую рубашку, торопливо надел ее. И дело было не в том, что он стеснялся своей наготы; просто ему не хотелось, чтобы Буш (или кто-нибудь другой) увидел его правое плечо. Деннис Тэл прекрасно понимал, что, несмотря на костюм от Ральфа Лорана и ботинки «Коул Хаан», он являлся совсем не тем, чем казался.

Тэл не сомневался, что татуировка заставит Буша по-другому взглянуть на прикрепленного стажера. Расколотый черный череп с растущими из трещины розами подтвердит его худшие предположения. Это была подростковая глупость, желание выглядеть крутым в шестнадцать лет. Но в данном случае Тэлу не удалось добиться желаемого. Татуировка, обошедшаяся ему в триста пятьдесят долларов, на момент создания была шедевром нательного искусства, однако теперь в ней уже не оставалось того блеска и великолепия, за которые он платил деньги. А шрам от ожога превратил ее в жуткий гротеск, стереть который не было никакой возможности.