Сергей Кириенко - Гулы Страница 27

— Так вот, вряд ли это один из парней Пандоры или Борзо,— говорил между тем Гольди.— Убивая бродяг, они не получают ничего, кроме лишних хлопот и головной боли. Им это просто не нужно… Кроме того, люди Пандоры и Борзо действуют пистолетом в крайнем случае — ножом, но уж никак не голыми руками.

— Ладно,— сказал Эстебане.— Согласен, что этот тип не из криминального мира Террено. Но к чему вы ведете, комиссар?

— К чему? — Гольди помедлил.— А вот к чему, Санти… Теперь мы должны предположить, что этот тип простой житель города, который ни с того, ни с сего начинает убивать местных бродяг пачками. При этом он не оставляет следов, осторожен, как черт дьявольски силен и умен… Возможен такой вариант?

— Вряд ли,— с сомнением протянул Эстебане.

— Вот видишь. Он не принадлежит ни преступному миру Террено, ни простым жителям. Что из этого следует?

— Приезжий?

Комиссар хмыкнул. Санти Эстебане всегда ему нравился — он все схватывал на лету, словно читал его собственные мысли.

— Скорее всего, он появился в городе недели две или три назад, максимум — месяц. Неделя-другая для того, чтобы осмотреться, а уж потом…

— Но тогда он должен был убивать и раньше!

— Точно… Он с самого начала действует без ошибок.

— Но в таком случае он должен был где-нибудь «наследить»?

— Да. Надо сделать запрос по общему банку данных: не было ли в последнее время подобных убийств в других городах страны.

Эстебане кивнул.

— Я еду в комиссариат и сразу же сделаю запрос,

— Скажешь Тони, пусть возьмет пару парней и проверит все гостиницы города. Дашь ему приметы разыскиваемого и пусть ищет… Марио пускай займется вокзалом и аэропортом — вдруг кто-то из служащих видел подобного типа за последние недели… А сам поищи кроссовки. Если он купил их в Террено, есть возможность зацепить его через магазин.

Санти нахмурил брови.

— Комиссар, у меня тут мелькнула мысль: а не может ли этот тин быть одним из бродяг? Вдруг его приятели чем-то ему не угодили, и он начал мстить?

Гольди ответил не задумываясь:

— Вряд ли, Санти… Для того чтобы убивать так, как этот псих, нужно иметь огромную силу. Шляясь по заброшенным складам и теплоцентралям, ее не наберешь… Сомневаюсь, что даже парни из правительственной Безопасности могут проделать тот трюк, что вытворяет наш убийца. Во всяком случае, я бы не смог одновременно задушить двоих человек голыми руками.

— Я тоже,— пробормотал Санти.— Да, этот тип очень силен… Знаете, комиссар, пару дней назад у меня даже мелькнула мысль, что это не человек. Не может простой смертный целую неделю убивать так легко, по два-три человека за день. Это должен быть или чудовищный псих, у которого крыша поехала и которому уже все до лампочки, или некто, имеющий твердую цель — уничтожить всех бродяг в городе, и убивающий их, как насекомых,— но опять же не человек…

Слушая Санти, Гольди застыл, вспомнив, что и сам он сегодня подумал о том же. Что, если убийца не человек? Дьявольское создание, появившееся в Террено?

— Но после сегодняшних убийств я так не думаю,— продолжал инспектор.— Вряд ли тип в кроссовках тридцать восьмого размера похож на поднявшегося из гроба вампира, К тому же я где-то читал, что вампиры днем прячутся от солнечного света — как тараканы.

Санти ухмыльнулся, обнажив зубы.

Гольди улыбнулся в ответ. Однако в следующую секунду подумал, что легко смеяться над мыслями о вампирах, стоя в полдень на оживленной улице, но когда стоишь ночью над тремя задушенными мужчинами, лежащими между могил чимитеро Нуово, в голову лезут совсем другие мысли.

— Ладно, Санти, давай в комиссариат — поднимай Тони и Марио: пусть начинают заниматься гостиницами и вокзалом.

— Я подъеду после обеда, и попытаемся вплотную взяться за этого типа — кем бы он ни был: психом или вампиром.

— Ладно.— Инспектор еще раз осклабился и уселся за руль своего «фиата».

Через десять секунд машины Гольди и Эстебане вывернули со стоянки и покатили в разные от больницы стороны: Санти отправился к пьяцца дель Фуоко, где располагалось здание Терренского комиссариата. Кавио Гольди поехал в сторону городского почтамта…

Глава четвертая

Яркий свет лился в резные окна Палаццо ди Алья падая на столы и немногочисленные фигуры тех, кто сидел за ними. Академическую тишину читального зала нарушал только шелест перелистываемых страниц, похожий на шорох осенних листьев, гонимых по тротуару, да изредка кашлял высокий, болезненного вида юноша в огромных очках.

Андрей Белов не спеша просматривал двухтомник Баталя, делая необходимые пометки в блокноте. «Дьявол в XIX столетии» — отличная книга, думал он, но слегка устаревшая. Вряд ли он возьмет что-то из этого материала. Ему нужно нечто более современное, чем свидетельства французского врача, сто лет назад колесившего по Китаю и Индии.

На мгновение от описания обрядов индийских дьяволопоклонников его отвлек кашель худощавого юноши, сидевшего в трех столах от него. Похоже на кашель астматика, подумал Андрей. Но юноша еще молод, чтобы иметь астму. Впрочем возраст здесь ни при чем — он ведь и сам был свидетелем того, как от астмы умирала тринадцатилетняя девочка. Не самое приятное зрелище. Где это было?

На мгновение он прикрыл глаза, вызывая в памяти далекое воспоминание. Серое, двухэтажное здание миссионерского госпиталя в Мадрасе. А может, это был Бангалор? Он точно не помнил. Один из городов южных штатов Индии, в которых всегда полно подобных двухэтажных строений, заполненных болью и смертью. Миссионерский госпиталь… Если бы ее поместили в нормальную клинику, она могла выжить.

Сколько бы сейчас было той девочке, умершей в грязной, провонявшей хлоркой и крысами комнате миссионерского госпиталя?.. Он сжал виски, стараясь припомнить, сколько неправдоподобно долгих лет прошло с той поры. Наверное, лет восемь или девять. Значит, сейчас ей могло быть двадцать два — двадцать три года. Для женщины в Индии это самый расцвет.

Сейчас бы она могла иметь собственных детей, вместо этого…

Он вздохнул, вспомнив, что именно столько было французскому любителю-демонологу Жану Коэлю, когда он снял свою роковую пленку.

Воспоминание о Коэле омрачило мысли Андрея. В его голове щелкнул невидимый выключатель, и перед глазами возникла картина: огромная известковая пещера, скудно освещенная чадящими факелами, двадцать человек, собравшихся перед импровизированным алтарем…

Он просматривал эту пленку огромное число раз. Помнил каждую мелочь, малейшую деталь.