Dok - Ночная смена Страница 27

В этом есть некоторый смысл, вообще-то. Принимаю винтовку. Не упокоим этих троих — не спасем тех пятерых. Не спасем — будем себя чувствовать херово. А нам и так невесело, если честно.

— К слову — что это Андрей так от яблочного сока подпрыгнул?

Николаич хмыкает: «В первую чеченскую их команда базировалась на побитом консервном заводе. Снабжение было такое — ну практически и не было снабжения. Особенно воды не хватало. А в подвале завода бойцы нашли складированный яблочный сок. Вот они его и пили, и умывались, и кашу варили, и чуть ли не стирали одежу. После этого если встретишь человека, который яблок на дух не переносит — скорее всего, сможешь точно сказать, где он был в первую чеченскую».

Осматриваю винтовку. Старенькая уже, но многозарядная мелкашка. Прицел простой, освоиться — не сложно.

— Значится так — если вы потом будете меня этим попрекать — обижусь всерьез. Я уже один раз был гнусным палачом, сильно поумнел потом и в женском поле сильно разочаровался. Не хотелось бы это второй раз проходить и разочаровываться в вас…

— Не беспокойтесь — этого точно не будет!

Ну, коли так, поехали… Главное — так учили — не воспринимать объект как человека, не то что не думать, что вот человек с именем и фамилией и родственниками — а даже как фанерный силуэт не воспринимать. Прицеливаться в деталь одежды. Безотносительно.

Голубой кулек капюшона. Перезарядка. Значок с уточкой. Перезарядка. Розовая полоска шапочки. Перезарядка. Хороший бой у винтовки, точный. Да и дистанция тут — доплюнуть можно.

Только собираюсь отдавать винтовку, как из хорошо видной отсюда двери детсада вылезает еще один кадавр. Пузатый, крепко сбитый, лысый, в майке на волосатом торсе. Руки замотаны видно его же рваной рубашкой, кровищи много. Умер еще вчера — по лицу видно. И уж так мне везет сегодня — снова кавказец. Ну, это уже ни в какие ворота не лезет… Ну и получи в лоб. Потому как кроме лба никаких отвлеченных деталей одежды на нем нет. И мимо он пройти не даст. И детенышей вывести не получится, пока он нелепой куклой торчит посередке дверного прохода.

Потому плевать мне, что он был человеком, после трех упокоенных детенышей я и так остервенел — хоть в штыковую атаку кидайся. Но Николаич тянет от меня винтовку и говорит спокойно — «А как вы думаете — может нам и не нужно, чтобы люди в автобусе сидели? Если кто и подойдет — со второго этажа их перестрелять будет тоже несложно. Да и покормить их стоит, в туалет сходят.»

Это как ушат холодной воды.

Хитрый, черт!

Конечно, я соглашаюсь. Ильяс с Сашей садятся в кабинет на втором этаже — вчера именно отсюда мне махнул рукой Сан Саныч. Компашка из автобуса — включая пуделишку — благополучно добирается до буфета и начинает приходить в себя. Застряли мы тут надолго, со всеми этими делами. Я думал, быстрее разберемся. А теперь еще надо ломиться в детсад. Потом опять же еще и их приводить в порядок. Николаич тем не менее спокоен — единственно, что им с Андреем не понравилось сегодня — это то, чем они гордились вчера — те пятеро грабителей у магазина получили по пуле в голову. Красиво, конечно, элегантно. Но это почти полтонны ценного мяса для зомби. Получается, как с теми — в Петергофе.

А это нехорошо по-любому. Получается, что тактические и стрелковые аксиомы надо пересматривать.

Пора однако выдвигаться в детсад. Еще раз осматриваем зачищенную местность — пришедшего откуда-то из-за машин одинокого зомбака кладем к упокоенным. Все, пора идти.

Ударная тройка — Володя, Николаич, Андрей. Я опять в обозах. Ну да это меня и не огорчает. Стрелковая подготовка у них лучше, видно, что и в тактике они куда лучше разбираются. Бдительно и внимательно озирая окрестности, доходим до самых дверей. Никого. Перешагиваем через мужика в майке, троица включает «налобковые» фонари, хотя вообще-то достаточно светло. В коридоре набрызгано и налито кровищи, но никого. Все двери закрыты. Лестница. Тоже пусто. Три двери. Андрей стучит костяшками пальцев в среднюю. По ней похоже колотили окровавленными руками, кровь уже обсохла. Но аккуратный Андрей старательно выбирает чистый кусочек и перчаток не снимает.

— Это вы? — женский встревожено-радостный голос.

— Да, это мы! — ну а как еще ответишь.

— Вы все проверили?

— Двор, коридор, лестница чистые. В комнаты не заходили и не собираемся.

Щелкает щеколда и какой-то замочек. Дверь потихоньку открывается, виден глаз. Удовлетворившись осмотром, хозяйка глаза открывает дверь как следует, и мы видим второй глаз, ее лицо, фигуру и четырех детенышей в маленькой каморке. Здесь видно хранилось белье. Кастелянская, что ли?

— Краса Эрастовна Безсчастнова, повариха. А это Сеня, Лика, Аллочка и Аревик.

То, что повариха, это видно. Настоящий кинематографический штамп — полная, добрая, уютная и бойкая. Дети, как это ни странно, достаточно спокойно на нас смотрят, если и плакали, то уже угомонились и сопли им было кому вытереть.

— Там внизу папа Аревик должен быть. Он сначала ломился сюда, хотел вынести дверь, чтоб забрать дочку, но мне удалось его убедить не делать этого. Попросила его лучше расчистить дорогу на выход и… и полечиться, чтобы дочка не заразилась.

— Мы сходим. Посмотрим. Вы пока запритесь.

Спускаемся вниз. Андрей с Николаичем рассматривают следы. Получается, что этот кавказец сначала пытался выломать дверь, отбиваясь от насевшей нежити, а потом просто растаскивал кусающихся детенышей — и возможно и взрослых — и распихивал их по пустым комнатам. Видно, что руки ему обгрызли сильно, но дорогу дочке он и впрямь расчистил. Силен мужик, уважаю. И в знак уважения оттащу труп за угол — чтоб для дочки папа еще остался живым. Андрей помогает, так как покойный весит за центнер. Ну вот, это все, что мы можем сделать. Ну и разумеется помочь дочке.

Андрей невозмутимо обхлопывает карманы мертвеца. Вытаскивает ключи с брелками. Заходит в коридор. Понимаю, что он ищет барсетку. Но видно кто-то из зомби вцепился в эту вещь и утащил с собой. Николаич показывет наверх. Эвакуация детей проходит в штатном режиме.

Нам никто не мешает, не кидается из кустов и не прыгает с крыш. Но облегченно вздыхаем только зайдя в холл. Далее уже привычно и отработанно переходим в лабораторию. Попавшиеся нам по дороге трупы дети воспринимают достаточно спокойно. Видно весело у них вчера было, устали уже бояться, ступор у них. Пожалуй, через несколько дней реакция будет, пока как оглушенные. А вот повариха — та совершенно адекватна. Делаю ей комплимент на эту тему.

— Имя обязывает — легко соглашается она.

— Это как? — несколько глуповато удивляюсь я.