Антонина Ванина - Стратегия обмана. Политические хроники Страница 27

В салоне поднялся робкий гул. Не все успели осознать смысл происходящего. Террористка двинулась вдоль кресел, громко повторяя уже сказанное. На её плечах висело что-то смутно напоминающее взрывное устройство с часовым механизмом.

По громкой связи раздался искаженный помехами голос капитана, но первые ряды могли слышать его и через открытую террористом дверь:

— Дамы и господа, прошу всех соблюдать спокойствие, не вмешиваться в происходящие и выполнить требования наших гостей. Будьте осторожны, не делайте глупостей.

Сарваш с невозмутимым видом достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и ткнул локтем побелевшего Дина:

— Давай свой.

— Это конец, — прошептал тот.

По его заторможенному тону Сарваш понял, что дела плохи и компаньона нужно во что бы то не стало привести в чувства:

— Дин, — как можно более дружелюбным тоном обратился к нему Сарваш, — она сейчас вернется. Достань, пожалуйста, паспорт.

— Мне конец… тебе конец… — продолжал тихо паниковать тот.

— Дин, — Сарваш мягко коснулся его плеча и приятель вздрогнул.

— Они заберут чемодан, — вперив в него полубезумный взгляд, внезапно затараторил Дин. — Они уведут тебя и убьют. Что мне делать? Что я буду делать?

— Дин, успокойся, просто дай свой паспорт и все будет хорошо.

— Они убьют тебя… и всех евреев на самолете…

— Дин, послушай меня, никто никого без повода убивать не будет. И речь шла об израильтянах, а не евреях.

— Какая разница?

— Для тебя никакой, а для меня и палестинцев принципиальная. Потому что не всякий еврей израильтянин, а израильтянин больше не еврей. Так ты отдашь паспорт или нет?

— Они точно заберут… Они знали про бумаги… Они не будут жалеть американцев… США ведь помогают Израилю…

Дин не договорил и замер. В проходе стояла террористка с пистолетом в одной руке и полным бумажным пакетом в другой. Сарваш без лишних слов протянул ей паспорт.

— Открой.

Сарваш охотно повиновался. Дин ведь не знал, что с недавних пор паспорт у него швейцарский, самый что ни на есть нейтральный. Девушка кивнула и жестом указала положить документ в пакет. Очередь оставалась за Дином. И как назло он словно окаменел.

— Паспорт, — потребовала террористка.

— Дин, не глупи, — мягко шепнул ему Сарваш. — где твой паспорт?

— Давай уже скорее, — по резкому взмаху пистолета было ясно, что нервы у девушки тоже на пределе.

Сарваш прекрасно понимал, что ситуация вышла из-под контроля, как у исполнительного инкассатора Дина Фишера, так и у молодой террористки. Ещё пара секунд и закончиться это может очень плохо.

— Простите, госпожа, — решил обратиться к ней по-арабски Сарваш, — мой друг очень напуган. Он и так боится летать, а ваше эффектное появление и вовсе выбило его из колеи, — и он принялся ощупывать пиджак Дина на предмет злосчастного паспорта, — простите его, сейчас он просто не в себе.

Тут из кабины пилотов вышел второй террорист. Видя заминку, он поинтересовался:

— Лейла, что тут происходит? В чём проблема?

— Он не хочет отдавать паспорт, — и девушка махнула дулом в сторону Дина.

Этот жест пронял его до глубины души. Резким движением Дин тут же вырвал паспорт из кармана брюк и едва не кинул его террористке, если бы Сарваш вовремя не перехватил его руку.

— Вот, госпожа Лейла, возьмите, пожалуйста.

Террорист с гранатой в руке удивленно вздернул бровью, услышав родную речь:

— Странный у тебя говор, — заметил он, — Будто учил язык по учебникам столетней давности.

И он почти угадал. В последний раз активная языковая практика в арабском была у Сарваша в далёком 1847 году. Видимо сейчас устаревшие речевые обороты резали слух носителям языка.

На этом разговор закончился. Дин продолжал сидеть в прострации с закрытыми глазами и даже не шевелился. Молодой террорист направился в хвост самолёта, Лейла же осталась патрулировать салон бизнес-класса. Через несколько часов полета она вошла в кабину пилотов, и из открытой двери Сарваш услышал задорный голос девушки:

— Полетим над Хайфой. Места нашего детства. Может больше никогда их и не увидим, кроме как с воздуха.

Через пару минут она вернулась в салон, и Сарваш не удержался и обратился к террористке:

— Я надеюсь, вы не собираетесь сажать самолет в Израиле, — с опаской поинтересовался он.

— А что не так? — озорно спросила Лейла. — Разве вы не в Тель-Авив хотели лететь?

— Вообще-то в Афины, но, как понимаю, сегодня мне Акрополь не увидеть. Просто, если мы сядем в Израиле, боюсь, что рискую не увидеть его больше никогда.

— Боитесь израильтян?

— Скорее опасаюсь. Последние двадцать лет показали, что они не самый миролюбивый народ. Если наш самолет сядет в израильском аэропорту, скорее всего израильские военные пойдут на штурм и наверняка переубивают с десяток пассажиров, пока будут целиться в вас и вашего коллегу.

— Смотрю, вы не лучшего мнения об их профессионализме, — задорно рассмеялась Лейла.

— А ещё я опасаюсь, что пролетая над Хайфой, израильские ВВС просто-напросто собьют самолет.

Лейла вмиг стала серьёзной:

— Они этого не сделают. У нас в заложниках сто шестнадцать человек.

— И сколько из них с израильскими паспортами?

— Двое, — после краткого молчания произнесла она.

Сарваш пожал плечами:

— В сороковые сионисты не стали дорожить, как говорят, шестью миллионами соплеменников. А у вас их всего лишь двое.

— Мы летим в Дамаск, — сурово произнесла девушка, видимо, не очень воодушевленная этим разговором. — И летим через мой родной город.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — мягко произнёс Сарваш. — Но вы же понимаете, тут в воздухе все мы не в лучшем положении, чем экипаж подводной лодки.

Лейла ничего не ответила. Вскоре она вновь пошла к пилотам, и Сарваш смог услышать голоса из кабины.

— На связи Тель-Авив, — произнёс командир, обращаясь к террористке. — Что нам ответить?

— Давайте я сама, — и озорным голосом Лейла произнесла — Тель-Авив! Мы из Народного Фронта освобождения Палестины. Что вы думаете по этому поводу?

Ответ Сарваш не услышал, видимо израильские диспетчеры пришли в замешательство и не знали, что на это сказать.

Лейла вернулась на свое место и украдкой посматривала то в иллюминатор, то на салон. Когда её взгляд встретился с Сарвашем, он снова не удержался и спросил:

— Вашу семью изгнали из Палестины в 1948 или 1967 году?

— В 1948, - произнесла она. — Отца убили сионисты, нас с матерью и братьями выгнали из нашего дома и мы бежали в Ливан.