Дин Кунц - Блудный сын Страница 28

А теперь получалось, что крыса или вернулась, или все время находилась здесь, став молчаливым свидетелем того ужасного оброка, который Эрика платила Виктору за право жить.

Прошло какое-то время, потом шорох послышался вновь, но уже не под кроватью.

Спальня пряталась в тенях. Не было их лишь на крошечном пятачке, освещенном лампой, которая стояла на столике у кровати.

Обнаженная, Эрика выскользнула из кровати, замерла, настороженно оглядываясь.

Хотя ее куда более зоркие, чем у человека, глаза улавливали практически весь свет, она не обладала ночным зрением кошки. Виктор проводил эксперименты по сочетанию генов различных видов, но ее создали в рамках другой программы.

Чтобы добавить света, Эрика двинулась к торшеру, который стоял у кресла.

Но прежде чем добралась до него, скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то пробежал мимо нее по полу. В испуге, она не стала ставить на пол левую ногу, которую уже оторвала от него, развернулась на правой, в надежде увидеть незваного гостя: интуиция подсказала Эрике, в какую сторону он направляется.

Но темнота осталась непроницаемой, если и было на что смотреть, она ничего не увидела, поэтому Эрика вновь двинулась к торшеру и включила его. Но свет ей ничем не помог.

Зато шум донесся теперь из ванной: там словно перевернули маленькую мусорную корзину.

Эрика увидела, что дверь в ванную приоткрыта. А за дверью ждала темнота.

Она быстрым шагом направилась к ванной, но остановилась у самого порога.

Поскольку представители Новой расы обладали иммунитетом к большинству болезней и быстро излечивались от травм, они не боялись многого из того, что страшило обыкновенных людей. Но это не означало, что им неведом страх.

Хотя убить их было далеко не просто, они не были бессмертными и, созданные из презрения к Богу, не могли надеяться на жизнь после этой жизни. Вот почему смерти они боялись.

И пусть это и покажется странным, многие из них боялись жизни, потому что не контролировали свою судьбу. Они были вечными слугами Виктора, и никакие их усилия не позволили бы им обрести свободу.

Они боялись жизни, потому что не могли оборвать ее в том случае, когда груз служения Виктору стал бы для них непосильным. При их создании в мозгу каждого ставился психологический блок, строго-настрого запрещающий самоубийство: поэтому, если у кого из них и возникало такое стремление, реализоваться оно не могло.

А вот сейчас, в шаге от ванной, Эрика испытала еще один вид страха: перед неведомым.

Все противоречащее природе чудовищно, даже если и кажется прекрасным. Эрика, созданная не природой, а рукой человека, была очаровательным монстром, но тем не менее монстром.

Она предполагала, что монстры не могут бояться неведомого, потому что, если следовать логике, сами являлись его частью. И тем не менее по спине у нее пробежал холодок.

Инстинкт подсказывал ей, что крыса за дверью — совсем не крыса, а что-то неведомое.

В ванне что-то щелкнуло, ударилось, задребезжало, словно некое существо открыло дверцу шкафчика и в темноте начало исследовать содержимое полок.

Оба сердца Эрики забились быстрее. Во рту пересохло. На ладонях выступил пот. В сложившейся ситуации, даже с двойным пульсом, она повела себя совсем как человек, несмотря на то, что появилась на свет не из чрева матери, а из резервуара сотворения.

Попятилась от двери в ванную.

Ее синий шелковый халат лежал на кресле. Не отрывая взгляда от двери в ванную, она надела халат, завязала пояс.

Босиком вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь в коридор.

Близилась полночь, когда она спустилась на первый этаж особняка Франкенштейна, направляясь в библиотеку, где среди множества томов человеческой мысли и надежды чувствовала себя в большей безопасности.

Глава 33

По вызову Виктора они пришли в главную лабораторию, два молодых человека, ничем не выделяющихся среди других молодых людей, живущих в Новом Орлеане.

Не все мужские представители Новой расы были симпатягами. Не все женщины — красавицами.

Во-первых, когда ему удалось бы внедрить в ряды человечества достаточное число представителей Новой расы, чтобы начать его уничтожение, Старая раса смогла бы разработать эффективные методы защиты, если бы сумела идентифицировать врагов по минимальным внешним отличиям. Если бы все члены Новой расы выглядели как звезды Голливуда, их красота вызвала бы подозрения, которые привели бы к проверкам и допросам, а затем к установлению их личности.

А вот их неотличимость от Старой расы обеспечила бы победу в войне. Неотличимость, физическое превосходство, а также безжалостность.

А кроме того, пусть он иной раз и создавал «людей», от красоты которых захватывало дух, все затевалось отнюдь не ради красоты. Речь шла прежде всего о захвате власти и установлении Нового порядка.

Вот почему экстраординарность молодых людей, которых он вызвал, Джонса и Пико, заключалась в том, что при самой заурядной внешности их внутренние органы таили в себе немало отличий от органов обычного человека.

Он рассказал им о Бобби Оллвайне, доставленном в морг.

— Тело должно исчезнуть этой ночью. Вместе со всеми вещественными уликами: образцами тканей, фотографиями, видеопленкой.

— Заключение о вскрытии, аудиозапись?[23] — спросил Джонс.

— Если удастся их быстро найти, — ответил Виктор. — Сами по себе они ничего не подтверждают.

— Как насчет патологоанатома, всех тех, кто мог находиться в секционном зале во время вскрытия? — спросил Пико.

— Пока пусть живут, — ответил Виктор. — Без самого тела и вещественных доказательств их историю примут за выдумку, а самих сочтут за пьяниц или наркоманов.

Хотя оба по уровню интеллектуального развития годились и для более серьезных дел, чем похищение трупа из морга, ни Джонс, ни Пико не стали жаловаться на то, что подобная работа их унижает. Терпеливая покорность являлась одной из основных отличительных черт представителей Новой расы.

В новой цивилизации, которую создавал Виктор, как и у Олдоса Хаксли[24] в его романе «О дивный новый мир», каждому человеку определялось свое место в социальном укладе. И все были довольны этим местом, не испытывая никакой зависти к другим.

У Хаксли на вершине социальной пирамиды находились Альфы, правящая элита, чуть ниже располагались Беты и Гаммы. А неквалифицированным физическим трудом занимались Эпсилоны, которые в упорядоченном обществе попадали туда с рождения.

Хаксли такой мир казался антиутопией. Виктор придерживался противоположного мнения: такой, и только такой могла быть утопия.