Карина Сарсенова - Хранители пути Страница 28

— Как вы себя чувствуете после изрядной дозы «успокоительного»! — не удержалась от ехидного замечания Азиза, встав перед потерянным секретарем в позу атакующей воительницы. Уперев руки в бока, певица с вызовом смотрела на вновь покрасневшего несчастного секретаря, не делая ни малейшей попытки приглушить клокочущий в ней вулкан праведного гнева. — Сначала из-за вашей халатности погибла Анника, а теперь неизвестно куда пропал Амадео! Может, его тоже убили!

Вздрогнув, Александр Евстигнеевич поднял на певицу полные неизбывной тоски водянистые глаза.

— Я, конечно, виноват… — забормотал он. — Недоглядел в приемной… Но Амадео вряд ли убили… Это совсем невозможно…

— Это почему же? — грозно надвигаясь на него, вопросила Азиза. — Он что, бессмертный, что ли?

Александр Евстигнеевич собрался было ответить и уже открыл для ответа рот, но оказался прерванным холодной, как январский ветер, репликой со стороны.

— Так где же все-таки гражданин Амадео Альфиори? — внезапно подал голос полицейский. С раздражением постукивая пальцами по дубовой поверхности письменного стола, он лениво перебирал лежащие на нем бумаги. — Вышел? — иронически изогнув бровь, переспросил полицейский. — Куда, интересно? У этого помещения, как я понял, нет другого выхода, кроме этой двери? — небрежный взмах властьимущей руки заставил присутствующих в комнате, как по команде, повернуть головы в сторону указанной ею двери.

— Нет! — умножившимся хором произнесли говорящие головы и в отрицательном жесте синхронно закачались из стороны в сторону.

— Тогда он мог выйти только в окно! — не сдержав кривой саркастической улыбки, изрек полицейский, кивнув навстречу льющемуся через стекло солнечному свету. Подспудный смысл произнесенных им слов дошел до собравшихся в кабинете людей на пятую секунду их совместного существования. Оцепенение, сопутствующее постижению смысла, сменилось мгновенным эмоциональным откликом и тут же трансформировалось в действие. Топоча ногами, спотыкаясь и ударяясь о предметы интерьера, разношерстная минитолпа бросилась к единственному в комнате окну. Отталкивая друг друга локтями, все спешили заглянуть по ту сторону кабинетного пространства. Наконец, перегнувшись через длинный мраморный подоконник, столь же дружно, как бежали к нему, посмотрели вниз.

Просто удивительно, как по-разному воспринимается одно и то же событие двумя людьми! А уж если очевидцев происшедшего оказывается более двух, то и точки зрения на одну засвидетельствованную действительность будут отличаться калейдоскопическим разнообразием. Причем, что самое интересное, каждый из воспринимающих данный контекст реальности непременно примется настаивать на собственной правоте и доказывать ее. Что ж, в споре, как известно, рождается истина. И из столкновения несхожих описаний нередко формируется скрывающаяся в них искомая целостность ситуации. Потому что личностное восприятие, конечно же, является ни чем иным, как отражением одной из граней этой целостности в конкретную душу. Поэтому противостояние разных точек зрения на одно и то же событие, явление или человека — иллюзорно. Каждый воспринимает то, что может постичь. И именно вот эта разность сознаний позволяет одной-единственной ситуации эффективно повлиять на столь различные судьбы и души.

Резко темнеющее небо наполнило водянистые глаза Александра Евстигнеевича непривычной для них глубиной цвета. Казалось, небесная бездна полностью переместилась во взгляд этого эмоционального, но внутренне очень смелого человека, явив миру захватывающую безграничность его души. И невозможно было провести грань между душой и отраженным в ней небосклоном. Где начиналось одно и заканчивалось другое? Может быть, вовсе не небо отражалось в глазах секретаря, а его сознание отражало себя во внешнюю необозримость мира?

Но на тот момент отнюдь не определение истока действительности было первостепенно важной задачей, а ее, этой самой реальности, насущный разворот…

Порожденная из подспудных глубин чего-то опасно неведомого, находящегося прямо за невинной чистотой прозрачного небосклона, угрожающая чернильная тьма разливалась в его угасающем сиянии. Поглощая свет, тьма будто набиралась сил, концентрируясь в полученной и получаемой мощи. И внезапно, не оставляя ни мгновения на принятие решения и действия, она собралась в огромное черное пятно, принявшее контуры гигантского чудовища с невероятным размахом рваных крыльев. С непостижимой для человека скоростью оно вынырнуло из слабо удерживающих его небесных остатков и ворвалось во взгляд окаменевшего от ужаса Александра Евстигнеевича. Принявший удар, он отлетел от окна, волочась на концах рваных крыльев монстра, молниеносно пролетевшего сквозь грузное тело секретаря, кабинет его шефа и исчезнувшего так же стремительно, как и появившегося. Лишь силуэт омерзительного зверя, жирной сажей запечатлевшийся на противоположной от окна светлой стене, своеобразным автографом напоминал о его впечатляющем присутствии.

Стон Александра Евстигнеевича, корчившегося от физической и душевной боли на кабинетном полу, вдруг перерос в низкий протяжный самолетный гул. Военный истребитель, пролетающий в потемневшем небе, цепко удерживал напряженное внимание прильнувшего к окну полицейского. Вцепившись взглядом в гудящий самолет, а побелевшими пальцами — в безучастный мрамор подоконника, он с глухим отчаянием наблюдал, как из последнего что-то медленно выпадало. Противный свист тяжеленного металлического тела, разрезающего воздушные слои, заставил мужчину сморщиться от предчувствия скорой боли. Своя, чужая — какое это имеет значение, когда мир рушится? Столб огня и дыма, в который мгновенно превратился оживленный городской квартал, взметнулся к сумрачным небесам. Мрак поглотил все вокруг, безжалостно стерев границы между небом и землей. Крики и стоны слепого страдания неслись со всех сторон, сыпались из тьмы сверху и поднимались в нее снизу. Оглушенный увиденным и услышанным, с перекошенным от безвольной ярости лицом, полицейский отскочил от окна и упал на колени, закрыв голову трясущимися руками… Рыдая, в путанных словах поднявшейся из сердца молитве он прощался с внезапно ставшей такой дорогой и необходимой жизнью…

Жизнь на разных этапах пути имеет разный смысл и форму его воплощения. Выживание, физические удовольствия, самоутверждение, творчество, любимые люди… По мере роста души меняются и мотивы ее бытия…

Вероника медленно шла по разгромленной улице, не замечая ни висящего в воздухе плотного сизого дыма, ни развалин домов, ни кричащих и бегущих в панике людей… Суета вокруг ярким фоном высвечивала застывшую в ее глазах боль — страдание человека от внезапно обострившегося осознания безысходности своего одиночества. Что, как ни угроза нависшей над ним смерти, помогает понять и принять истинное положение себя в окружающем мире… Она, по-настоящему никому не нужная в зените совсем недавней славы, оказалась так же никому не нужна и на самом краю слишком быстро пролетевшей жизни… Все на свете она отдала бы сейчас за исцеляющий и поддерживающий взгляд любимых и любящих глаз. Принять полноту жизни, как и неизбежность смерти, гораздо легче, отражаясь в безусловной теплоте сочувствующей тебе души…