Кристофер Голден - Вот мы и встретились Страница 28

Уилл не хотел спрашивать, но просто не удержался.

— Чего она стыдилась?

— В тот пятничный вечер — перед праздником в честь встречи выпускников — ее изнасиловали.

— Господи, — так тихо прошептал Уилл, что даже Эшли вряд ли его услышала. — Господи Иисусе.

Он оглядел толпу, ища там лица своих друзей. Эрик и Дэнни ушли — то ли воспользоваться туалетом, то ли купить себе что-нибудь у торгового лотка. Ник поймал взгляд Уилла, и на его лице тут же выразилось участие, но Уилл его проигнорировал. Другие женщины были поглощены разговором друг с другом. Сам воздух, казалось, подрагивал, а солнечный свет искрился, вызывая у Уилла жуткое предчувствие того, что в любую минуту реальность может порваться, как будто ткань этого мира была бесконечно податлива.

По-прежнему ощущая гнусный вкус пива во рту, Уилл почувствовал, как у него в глотке буквально клокочет желчь. Все, что он теперь мог делать, это удерживаться от тошноты.

Колода карт тем временем продолжала тасоваться у него в голове. Кейтлин. Тэсс. Майк Лейбо.

Уилл повесил голову и потер загривок.

— Господи, — снова сказал он. — Это… это ужасно. У меня просто нет слов. И Тэсс больше никому об этом не рассказала? Полиции, я имею в виду? Что могло помешать тому парню изнасиловать кого-то еще?

Эшли буквально оцепенела и ничего не ответила. Уилл поднял голову, чтобы на нее посмотреть, недоуменно задумываясь, что он такого сказал и чем так ее расстроил. Подозрительно сузив глаза, Эшли в упор на него смотрела. Губы ее были так плотно сжаты, что почти побелели.

— Откуда ты об этом узнал? Никто из парней не знал Тэсс взяла со всех девочек клятву, что они никому ничего не расскажут.

Но Уилл почти не прислушивался к ее словам. Затаив дыхание, он смотрел на Эшли и чувствовал, как ее глаза наполняются непролитыми слезами скорби и беспомощности. Ибо прямо у него на глазах Эшли менялась. Да эта перемена была смутной, но вполне реальной. На лице у нее появились те черточки, которых считанные секунды тому назад там не было. Прическа ее была теперь слегка растрепана, и там появились седые волоски, которых Уилл раньше не замечал. На лице у Эшли вдруг стало заметно больше косметики. Более яркая губная помада. Тени для глаз. И сами глаза. В них было что-то такое, чего Уилл там никогда раньше не видел.

Боль.

Потребовалось некоторое время, чтобы ее слова осели у него в голове. Страх, который Уилл со вчерашнего вечера в себе вскармливал, теперь расцвел и превратился в настоящий ужасный кошмар. Повсюду вокруг него происходило совершенно невозможное. Все, что Уилл, казалось бы, знал наверняка, теперь ускользало от его понимания. Слегка наклонив голову, он стал внимательно прислушиваться.

— Послушай, Эш. Эшли, ты мне сказала. Только что. Ты… мне… сказала.

Опустив глаза, Эшли помотала головой.

— Не надо так со мной, Уилл. — Тут она испустила звук, который вполне можно было бы счесть смешком, не будь в нем такой грусти. — Ты так заморочил мне голову, что я даже могла бы тебе поверить.

— Эшли…

Внезапно она снова на него посмотрела, решительно встречая его взгляд.

— Что ж, раз ты знаешь про Тэсс, тогда ты также знаешь и про то, что случилось со мной. Скажи, Уилл, как давно ты уже об этом знаешь?

Он мог лишь молча на нее взирать. Во рту у него совсем пересохло, а горло так сжималось, что туда уже с трудом проходил кислород. В уголках глаз начали скапливаться слезы, но Уилл поскорее их оттуда смахнул. Он не мог ответить Эшли, вообще не мог с ней заговорить.

Ее голос понизился до какого-то бумажного шелеста.

— Мне пришлось сделать аборт. Они тебе об этом не рассказали? Те, кто решил, что им можно поделиться секретами? Но у меня остался шрам. Все всегда удивляются, когда мы с Эриком говорим, что хотим иметь детей, — что ж, вот тебе и ответ. Мы просто не можем их иметь.

Эшли покачала головой.

— Я знаю, мне следовало тебе об этом рассказать. Тебе, если вообще кому-то. Но я дала обещание. И мне всякий раз казалось, что не время и не место тебе все это выкладывать.

Оливия. Роза. Так звали трехлетних дочерей-близняшек Эшли и Эрика. Оливия и Роза. Уилл совершенно точно это знал. Он держал малышек у себя на руках. Дома у него были их фотографии. Однако теперь он также знал, что этих фотографий там больше нет — как больше нет в его записной книжке и адреса Майка Лейбо. Потому что Майк Лейбо был мертв.

И дочери Эшли никогда не рождались.

Карты снова тасовались у него в голове, но теперь уже одна из них разыгрывалась. Формировалась некая модель. Сквозь туман своего страха и бешеного сердцебиения Уилл видел, как это происходит. А затем что-то щелкнуло у него в голове. Звук этот отозвался у него в ушах, как порой бывало с сердцебиением. Больше всего он напомнил Уиллу резкое шуршание разыгрываемой карты, когда ее цветистым жестом сдергивают с верха колоды.

Всего этого никогда не происходило.

Но отныне все это считалось случившимся.

И теперь Уилл понял. Все это было не у него в голове. Он вовсе не был шизофреником, страдающим навязчивыми галлюцинациями. «Не забывай» — гласила записка. Хотя Уиллу совершенно не хотелось о ней думать, ему пришлось признать некую непрямую связь этой записки с той эфемерностью, которая вдруг стала свойственна его воспоминаниям. И теперь стена рухнула у него в голове — стена, которую Уилл сам воздвиг из угрызений совести и страха, используя те самые навыки, которые он так капитально хотел забыть. Впервые за многие годы воспоминания, спрятанные Уиллом от самого себя, вернулись. Вместе с ними вернулась правда о нем самом и о ткани того мира, который он пожелал больше никогда не вспоминать.

На части распадался вовсе не рассудок Уилла, а магия. Темная, жестокая магия.

В свое время Уилл воспользовался этой магией, чтобы заставить себя забыть. Теперь же кто-то опять ее применял, искажая его реальность. В результате шока, испытанного Уиллом, вуаль забывчивости, наброшенная им на свое сознание, оказалась сорвана.

Тайна имелась не только у Эшли.

Глава шестая

Октябрь, второй класс старшей средней школы…

Точно пчелиный улей, столовую средней школы Истборо оживляло непрерывное деловитое гудение. Грохот под носов и тарелок, а также шипение пара, что доносилось с кухни, оказывались всего лишь белым шумом для доброй сотни одновременных разговоров. Дежурные по столовой патрулировали помещение, расхаживая по проходам между прямоугольных столов и уделяя особое внимание круглым столикам по краям колоссального зала — самым желанным местам, где всегда сидели ученики выпускного класса.