Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник) Страница 28

Перед носом качалась осока, на дорожке был тот же мертвый песок, только неподвижный и тихий.

Кошка неторопливо, с достоинством, покосилась из-за плеча, ступила на тропинку.

Надо было идти.

Тишка встала и пошла следом, размазывая по щекам слезы. Красные жучки метались перед глазами и, казалось, норовили слизнуть соленые капли прямо со щек.

Песок под ногами.

Красные жучки.

Тишина.

«Пока-пока» звякала ложечка в чашке, «пока-пока», сахар медленно крутился в янтарной воронке, «пока-пока», уехать бы куда-нибудь, «пока-пока, пока-пока»…

Ника отхлебнула чаю, осторожно пристроила чашку подальше от компа и принялась листать фотки на Тишкиной странице. Вот они вместе в гимназии на балу: у Тишки прическа, платье ей тогда папа купил, они дружно ахали, рассматривая серебряное шитье, крошечные жемчужинки. Ей, Нике, никто не покупал таких платьев.

Вот тут они дурачатся на крыльце музыкалки, Тишка лохматая, на голове – раскрытый учебник. А вот тут Тишка за фортепьяно, руки вскинуты, будто Моцарт парит за правым плечом, а Бетховен – за левым. Вот это серия из Крыма: море, аквапарк, старая крепость.

Тишка – добрая, отставшая от жизни на тыщу лет, самая лучшая подруга в мире. Сколько секретов, улыбок, шушуканий, писем, болтовни по скайпу, эсэмэсок, музыки, книг, фильмов, уроков, жалоб, дождей под одним зонтом, мороженого на двоих, сколько вздохов о мальчиках, о поцелуях и вечной любви.

И ничего этого не будет.

Лев сказал, что Черный сначала заберет Тишку, а потом – ее. Что он их выбрал.

Бред? Но она поверила.

Сегодня у Тишки был музыкальный конкурс.

Она отключила телефон. Она всегда так делала перед музыкой.

Идиотский конкурс, к которому она долго готовилась, из-за которого много переживала. Маме ее очень хотелось, чтоб дочка выиграла. Это было важно. Престижно. Круто.

И Тишка пахала на своей маленькой музыкальной каторге, добывала престиж из черно-белых клавиш.

Господи, и не позвонить! Хоть бы скорее телефон включила, хоть бы в скайпе засветилась!

Она хотела ей написать, но все путалось, получалось какое-то сумасшедшее письмо… и Ника его стерла.

Правда, о чем тут напишешь? Берегись, у дома есть хозяин? Черный охотится за нами? Следи за собой, будь осторожна? Или – я встретила настоящего вампира, он нам поможет?

Лев сказал, что теперь в доме будут странные смерти и болезни. Черт, черт, черт! Почему, ну почему именно сегодня у Тишки этот идиотский конкурс?!

Смерть.

Темная лужа из-под вывернутой руки. Нику передернуло, она резко подошла к окну, обняла себя за плечи, вглядываясь в близкие дома.

Телефон на столе взорвался. Ника взяла его в руки – номер не определился. Несколько секунд она медлила, потом нажала на кнопку:

– Да!

– Ты как?

– Нормально.

– Хорошо, тогда ложись, но помни про окно. Самое главное – открой окно. – Тут в трубке зашуршало, заскрежетало, будто кто поскреб когтистой лапой. – Я буду с тобой, Ника, я… окно… верь мне, Ника! – Последние слова вылетели из трубки, закружились внутри головы.

Верь мне, Ника!

Верь мне, Ника.

Верь мне…

– Я верю, – шепнула она темным стеклам, распахнула форточку, выключила компьютер и прилегла не раздеваясь. Джучи пришел под бочок, свернулся теплым мурлыкающим клубком. Она гладила его, разглядывала потолок. Внизу под всеми этажами и перекрытиями шевелились корни давным-давно срубленных деревьев, чавкала черная болотная жижа, точили асфальт подземные слепые ручьи.

– Я верю… – шептала Ника и видела перед собой то смеющуюся Тишку, то невообразимо красивого Льва на фоне сумеречного неба, его серебряные глаза, луну в каждом зрачке.

Она задремала и проснулась от тихого постукивания форточки о раму. Сквозняк колыхал занавеску. В комнате было темно, негасимый фонарь под окном отчего-то угас. Кот спал, вытянув лапы. Ветер невидимо шарил по комнате, форточка тревожно звякала, занавеска гуляла. Ника встала, качнула сонной головой, пошла закрывать.

С той стороны окна, на карнизе, прижавшись всем телом к стеклу, в белой рубашке, стоял Лев.

– Открой, Ника, скорей!

Она торопливо дернула старый шпингалет. Окно распахнулось, ветер взметнул волосы, шторы, бумажки на столе. Лев бесшумно спрыгнул в комнату. Джучи подскочил, глаза загорелись, как зеленые крыжовины.

– Ну что ты? Как?

Он положил руки ей на плечи:

– Точно согласна?

– Да, Лев, да! Мне страшно, но я тебе верю.

– Не бойся. Я буду рядом. Пошли, – он погладил ее по голове, и у Ники защипало в носу. Никто не гладил ее по голове вот так. Мама не в счет. Надо идти.

Он высунулся из комнаты, мгновение прислушивался к спящей квартире, а потом, не скрываясь, уверенно, но тихо вышел. Ника на цыпочках – следом. Лев взял ее в темноте за руку, безошибочно вывел в прихожую, бесшумно повернул замок. На миг прижался ухом к входной двери – его рубашка белела в темноте, – быстро отворил.

В коридоре слабо светилась лампочка возле лифта. Подуло холодом и затхлым запахом сырых труб. Ника нашарила кеды, завязала шнурки, накинула ветровку. Тихонько протиснулась в дверь, а следом за ней серой тенью метнулся Джучи.

– Куда? Кыш! – шепотом шуганула она его. – Джучи, ну-ка, домой!

Упрямый котяра независимо повел хвостом и двинулся к лестнице.

– Пусть идет, если хочет.

– Там же опасно, ты ж говорил, а вдруг что-нибудь?

– Он сам выбрал, ты не можешь его остановить.

Джучи сурово и непреклонно глянул на нее, глаза сверкнули зеленью. Похоже, кот знал что-то такое, чего не знала она.

– Ладно, – смирилась Ника. – Только никуда не убегай. Будь рядом.

– Он разберется, он очень умный кот, – Лев бесшумно прикрыл дверь, замки тихо щелкнули. – Темные боги ночи, помогите нам.

Пока пробирались по лестнице, Ника взволнованно дышала у него за спиной. Подъезд спал. Лампочка тихонько трещала, как электрическая цикада, заблудившаяся в цветущих ночных проводах. Никогда на лестнице не было таких холодных перил. Касаясь ее крутых завитков, Ника чувствовала, как просыпаются под ладонями зубастые драконьи морды. Они крались внутри гигантской улитки, по спиральным извивам кирпичной многоэтажной раковины.

Лестница на крышу чуть скрипнула под ногами – и свежий ночной ветер растрепал Нике волосы. Но Лев не пошел к их любимому месту, он провел ее между вентиляциями, потом свернул к неприметной будке, спустился вниз – и Ника увидела перед собой узкую черную железную дверь. В центре многообещающе белела табличка с черепом и молниями.

– Тебе сюда.

– Ага, вижу, «не влезай – убьет»… А я сейчас влезу и сама всех убью, да?

– Помни, ты не должна…

– Да помню я, помню. Просто поменяться портретами.