Дэвид Веллингтон - Девяносто девять гробов Страница 28

Гейстдорфер откинулся во вращающемся кресле во весь свой немалый рост и посмотрел в потолок.

— Ну, — сказал он наконец, — полагаю, дальше лгать бессмысленно.

— Простите? — не поверила своим ушам Кэкстон.

— Я мог бы скормить вам фальшивую наживку, и поверьте, я достаточно хороший оратор, чтобы вы ее проглотили. Я мог бы сказать вам, что упомянутый вами гроб был уже разрушен, когда я нашел его. Пустой и… все такое. Но вряд ли в этом есть смысл. Вы поймали меня, полицейский. На горячем.

Он посмотрел на свою руку. Лора впервые внимательно присмотрелась к перевязи и заметила красную каплю, просачивающуюся из-под повязки на запястье.

— О, как это забавно, не правда ли?

И тут он начал смеяться.

30

Когда-то это был прекрасный дом, с росписями на стенах и множеством ламп, создававших освещение. Теперь только солнечные лучи, падавшие вниз из проломленного купола, украшали пространство желтоватым свечением, скрывая больше, чем освещая. Я смог разглядеть отклеившиеся от стен обои и половицы, усыпанные трупиками мертвых ос, сухими и ломкими, так что они хрустели, когда я ступал по ним.

Прихожая расширялась перед винтовой лестницей искусной работы, которая когда-то вела на второй этаж. Огромное навершие в форме шахматной пешки возвышалось в начале перил, оно сохранилось в идеальном состоянии, но сразу же за ним ступеньки были обрушены или растащены. Они превратились в гору штукатурки и битого мрамора, занимавшую большую часть помещения.

Я пробрался наверх через эти ступеньки и обнаружил величественный зал, превращенный в руины. Расколотые зеркала висели на стенах, в то время как элегантные кресла были отодвинуты в дальнюю часть зала, словно какой-то мусор: одни, сломанные, — на растопку, на других еще виднелась шелковая обивка. В центре зала стояло возвышение вроде алтаря, но с закругленной вершиной. Оно было сделано из алебастра и расписано золотом. Я шагнул ближе и увидел, что с одной стороны оно снабжено петлями и раскрывается, как сундук. Тогда я набрал побольше воздуха в грудь и постарался сдержать тошноту. Это была усыпальница, вот что я нашел. Позолоченный гроб.

— Они не тронут тебя днем, — зашипел сзади Сторроу.

Я оглянулся и увидел, что остальные столпились в проеме, выглядывая из-за спин друг друга, но не отваживаясь сделать еще шаг внутрь.

Я собрал всю свою отвагу и схватился за край саркофага, отбрасывая крышку. Она с легкостью поднялась на петлях, и я выпустил ее и отскочил назад, готовый ко всему.

Внутри я увидел обивку из покрытого пятнами красного бархата — и ничего больше. Ни истлевших костей, ни даже клочка савана.

— Все, похоже, оказалось легче легкого, — сказал Сторроу, едва ли не с сожалением.

Что до меня, то я был чрезвычайно рад не обнаружить тут вампира. Я вовсе не искал новой схватки с ним, по крайней мере, не так скоро.

— Билли тут нет, — сказал я остальным. — Заходите, продолжим искать его.

Я схватился за крышку и попытался закрыть ее, но почувствовал, что ее словно бы заело, и всех моих сил не хватило, чтобы сдвинуть ее. Должно быть, там была какая-то скрытая защелка или рычаг, решил я и наклонился, чтобы взглянуть поближе.

И в этот самый миг какая-то твердая металлическая штуковина ударила меня сзади по шее у воротника, вонзившись прямо в кости моего позвоночника. Не нагнись я вперед, она бы вошла мне в основание черепа, я в этом убежден. Оглушенный, с онемевшими руками, я обернулся так быстро, как мог, чтобы увидеть, как нападавший замахивается снова для нового удара. В руке он держал золотой канделябр с шестью свечами, все еще державшимися в его розетках. На человеке, который размахивал этим драгоценным предметом, была надета длинная ночная сорочка, а на голове его красовался ночной колпак. Его лицо было изодрано в клочья, кожа отслоилась от сероватых мускулов под нею. Он выглядел в точности как Билл.

Потом была короткая схватка, я выжил, а он — нет. Думаю, мне следовало бы подробнее осмотреть мертвеца, но в этот самый миг мы услышали топот ног на верхнем этаже, над самыми нашими головами.

31

Кэкстон прищурилась.

— Если это шутка, то, боюсь, я ее не поняла.

— Тогда позвольте мне объяснить. Вы были правы, совершенно правы, придя сюда.

Он снова наклонился вперед, открыл глаза, и они вспыхнули диким огнем — Кэкстон аж вздрогнула.

— Я и есть ваш подозреваемый. Я вскрыл эту пещеру, не зная, что обнаружу там, но, как только заметил эти гробы и первые кости, мне открылась вся перспектива. Я отослал Монтроза и остальных студентов домой. Думаю, никто из них не заметил сердца.

Кэкстон выпрямилась в кресле. Ее «беретта» была пристегнута под левой рукой, и она хорошо помнила об этом.

— Даже если бы они и увидели его, то вряд ли поняли бы, что это такое. Оно выглядело как кусок угля, ибо кто-то был настолько добр, что обмакнул его в смолу. Я думаю, так они намеревались сохранить его, но вот как долго, не могу вам сказать. Оно лежало на крышке одного из гробов. Только одного из всей сотни, но я понял. Предполагалось, что его нужно вложить внутрь… это так же точно, как если бы там были письменные инструкции. Я раскрыл гроб и поместил сердце в центре грудной клетки, и практически сразу оно забилось. Конечно, вас удивляет, зачем я так по-идиотски поступил. — Он кивнул на саблю на стене. — Я всю свою жизнь мечтал поговорить с человеком, который обронил вот это. Я проводил десятилетия, воображая, что он сказал бы мне и о чем спросил бы его я. Я решил, что этот парень в гробу как раз подойдет для этого. И в некотором роде я оказался прав. Он сказал очень многое. Конечно, большинство вопросов задавал он.

Пока Гейстдорфер говорил, температура в помещении упала градусов на десять. Кэкстон потянулась к пистолету, но не успела поднять руку, как кто-то потянулся к ней из-за спины и железной хваткой вцепился ей в руки. Лоре не нужно было опускать глаза, чтобы узнать, что руки, удерживавшие ее, белы как снег. Она чувствовала вампира у себя за спиной, чувствовала, как от его близости волоски на затылке встают дыбом.

— Я знал, что я делаю. Я знал, что, вероятно, совершаю ошибку. Я чувствовал какое-то необъяснимое влечение, хоть он и говорит, что якобы тогда не имел особой власти надо мной. Значит, это было чистой воды любопытство, руководившее мной. То самое, которое сгубило кошку.

Гейстдорфер принялся снимать повязку с руки. Это заняло некоторое время, потому что ему приходилось действовать только одной здоровой рукой и зубами. Вампир молчал, а Кэкстон ждала, что покажется из-под бинта. Вампир даже перестал дышать на ее шею.