Дарья Беляева - Ночной зверёк Страница 28

И все же он был частью семьи Амти. Она протянула руку и взяла его за рукав рубашки. Пальцы соскользнули с ткани вниз, и Амти принялась рисовать ими в воздухе, это помогало ей вспомнить. Она рисовала лестницу, ступеньки, ведущие вниз. Кажется, они были мраморные. Да, мраморные и красивые, черные прожилки струились в белом камне. Казалось, они двигались, как черви, извивающиеся в гнилом мясе.

Амти сказала:

— Мне снился Двор. Да, я была Адрамаутом, и я видела Царицу.

— Царицу? — спросил Мелькарт, облизнувшись.

— Ну, да. Она была очень злая.

— Точно. Царица Тьмы. Злая. Интересно, это еще почему?

Амти только фыркнула, а потом продолжила:

— И она, ну, показывала мне одно место.

Мелькарт засмеялся, и Амти сложила руки на груди. Смех его прервался резко, как будто кто-то его стукнул.

— Ага, — сказал он. — Я записываю.

— Ты не записываешь.

— Тогда запишу потом.

Взгляд у Мелькарта остановился, он на некоторое время застыл, а потом кивнул Амти.

— Продолжай.

Амти поудобнее вытянула ноги в ванной, сказала:

— Царица была очень красивая.

Мелькарт улыбнулся уголком губ, будто хорошо понимал, о чем она.

— А я ее видел, — сказал Мелькарт. — Мы занимались поиском места, где вы прячетесь. Где мы прячемся. Где Инкарни, в общем. И я смог туда попасть. Так меня и раскрыли. Все могло бы идти очень хорошо, если бы не Двор. Я один смог туда попасть, а когда вернулся, тут-то меня и хотели…

Мелькарт клацнул зубами, заставив Амти вздрогнуть.

— Ага, — сказал он. — Но она красивая. Вот так вот.

Амти не знала, правда это или нет. Во всяком случае Мелькарт никогда раньше об этом не говорил. Некоторое время Амти смотрела на Мелькарта, на губах у него продолжала блуждать все та же злая улыбка.

— Ну, а потом Царица показала какую-то Лестницу Вниз. Она вела в пустоту. И Царица говорила разные вещи, что тот, кто дойдет до конца, тот сумеет все понять. А кто пройдет сколько-то там ступеней, тот сможет достать какой-то экстракт чистой Тьмы и уничтожить им что захочет. Ну, вот. Как ты думаешь, это просто сон или нет? Думаешь, правда существует Лестница Вниз? Царица говорила о ней, когда я попала во Двор.

— Ну, может она сумасшедшая, — сочувственно сказал Мелькарт, а потом засмеялся и добавил серьезно. — Спроси у Адрамаута. Обязательно спроси. Я тебе могу на этот счет рассказать только одну историю.

— Давай, — отозвалась Амти с безнадежностью.

— Однажды, к нам в контору привели девушку, чисто цветочек. Безобидную такую на вид, но в голове у нее жуть что было. Я разговаривал с ней, и она сказала, что на все готова, чтобы выжить. Я подумал, ну, сейчас плакать будет и рассказывать про своих щенков, детей и инвалидов. Нет, оказалось, она знала о тайном оружии Инкарни. Говорила, будто бы они ни много ни мало весь мир могут…прекратить. Да, прекратить, так она сказала. Но я дураком не был, меня этой маленькой сучке провести не удалось. Я позвонил нашему Всеблагому и Всемилостивому, Благоразумнейшему и Незаменимому, одному ему, Единственному, такие вещи, будь они правдой, стоило бы знать. Он у меня эту девочку забрал. Я тогда получил свое первое повышение. За бдительность. Я же бдительный. На следующее утро Шацар меня вызвал. Он сказал, что это были полезные сведения. Что наше великое Государство не забывает даже своих врагов, тех из них, которые раскаялись.

— И он приказал ее отпустить?

Мелькарт засмеялся, потом выражение лица его резко стало серьезным.

— Нет. Он приказал выстрелить ей в лицо. Тебе не понять, насколько это лучше — умереть с открытыми глазами.

Амти скривилась, ее передернуло.

— Так, — сказала она. — Я пойду Адрамауту расскажу.

— Ну иди-иди. Может тебя еще раз водой окатить?

— Зачем?

— Это ты мне скажи.

По Мелькарту никогда нельзя было понять, шутит он или нет, потому что смеялся он куда чаще, чем шутил.

Когда Амти вышла из ванной, Мелькарт объявил:

— Да девчонка же призналась! Она — Инкарни!

Аштар засмеялся, потом промурлыкал:

— Как там Псы Мира без тебя, интересно, Мелькарт?

— Скучают, наверное.

Амти, вместо того, чтобы пойти в свою постель, взяла блокнот и пошла к Адрамауту. Он крепко спал, и Амти легла рядом с ним. Будить его не хотелось, и Амти начала перелистывать свой блокнот. Вот Эли, которую Амти рисовала долго и старательно, из-под ее короткой юбки выглядывал край чулка, а лицо было расслабленным и тлела зажатая между пальцев сигарета. Амти провела пальцем по верхнему краю чулка на рисунке, и карандашная линия смазалась, став как будто чуточку менее реальной. Вот Аштар, лежащий на своей койке. Судя по всему, когда Амти его рисовала, он был достаточно пьян. Глаза у него были по-кошачьи мутные и бессмысленные, а красивый, хищный изгиб губ говорил о том, что секунду спустя Аштар сказал какую-нибудь гадость. Шайху был нарисован на следующей странице. Он лежал на столе в карикатурной позе натурщицы, но судя по повороту головы отвлекся на что-то более важное, чем саботаж художественных потребностей Амти. Неселима Амти рисовала тайно, ей все время было неудобно спрашивать, поэтому рисунок получился неровным, Амти заканчивала его не один день. Но всякий раз, когда Амти садилась его рисовать, лицо у Неселима было неуловимо грустное. Амти не выдержала и нарисовала ему человеческие руки. Мелькарта Амти тоже рисовала тайком, по крайней мере после того, как он изъявил желание контролировать процесс целиком и полностью. Сложнее всего было нарисовать его глаза. Только пока Амти рисовала его, она поняла, что у него невероятно красивые глаза. Просто страшный взгляд, а из-за этого сложно заметить красоту. Мескете не позволяла себя рисовать. Ее страница оставалась пустой. Увидев, как Амти рисует ее покрытое платком лицо, Мескете заставила Амти все стереть. Кроме того, Амти больно получила по руке и больше не рисковала. Амти перевернула страницу и увидела Адрамаута. Его острые зубы были обнажены в улыбке, и Амти только сейчас в полной мере представила, как эти зубы могли рвать мясо. Чудовищно острые, чудовищно длинные, просто чудовищные. Его страшный глаз с остановившимся зрачком, интересно, он был слепой? Повинуясь неожиданному порыву, Амти вдруг принялась стирать карандашные линии. Ей захотелось хотя бы попытаться воспроизвести Адрамаута таким, каким он был до того, как стать Инкарни. Ничего особенного, две маленькие детали: зубы и глаз. Ничего сложного, Амти справилась. И не узнала его. На рисунке был будто бы другой человек — молодой еще мужчина, улыбчивый и красивый. У него был ласковый взгляд, у него были глаза, которым хотелось верить. Улыбка, не украшенная остротой его искаженных зубов, была по-настоящему нежной и веселой.