Николай Шпыркович - Злачное место Страница 29

— …Старый, там Куску совсем хреново… — он хотел еще что-то сказать, но не успел — откуда-то из-за спины лежащего неподвижно морфа вывернулся черно-багровый клубок, не больше котенка по размеру. В движениях своих он, правда напоминал не котенка, а скорее паука — так же быстро шевеля своими руками? Ногами? Лапками? — он проскочил ту пару метров, которые отделяли его от Сикоки и вскочил тому на штанину, а оттуда, быстро карабкаясь молниеносно перебрался на рукав. Сикока судорожно попытался стряхнуть тварь, тряся рукой, но та, цепко хватаясь коготками, долезла до кисти, одетой в перчатку с обрезанными пальцами и впилась зубами в незащищенный большой палец следопыта. Даже если бы Сикока стоял смирно — они бы все равно не смогли стрелять по нему, но он еще и вертелся, как юла, вопя, вдобавок, во все горло. Тварь с упоением грызла живую плоть, впившись в нее, как клещ. Артем растерянно смотрел на жуткое зрелище, не зная чем помочь. Было ясно, что любой, кто попробует помочь Сикоке, сам рискует подвергнуться нападению третьего эмбриона. И тут Артем увидел, как может стрелять Крысолов…

….Он потом уже узнал, что только так и можно выстрелить в подобной ситуации — когда без толку выцеливать мельтешащую мишень, которая к тому же каждую секунду прикрывается живым человеком. В такой ситуации действует, скорее инстинкт, или рефлекс, когда пистолет, рука его держащая, взгляд стрелка и даже пуля вылетающая из ствола составляют одно целое, сработав этим целым в долю секунды — как поскользнувшись, в такую же долю секунды мы принимаем нелепо-вычурную, но удерживающую тело в равновесии, позу — все это он узнал уже потом…

… А пока по ушам больно ударил выстрел, шлепнулось на пол тельце эмбриона-морфа, Крысолов застыл со своим "Глоком" в руке, а Сикока так же резко остановившись с недоумением воззрился на свою руку, где уже не было, правда, твари, но не было и большого пальца.

— Держи его, Артем! — Старый моментально подскочил к побледневшему Сикоке, и ловкой подсечкой свалил его на пол.

Артем и Крысолов навалились на Сикоку. Тот не понимая, дернулся и вдруг сообразил, и, заскрипев зубами, сам вытянул руку.

— Давай, Старый, быстрее только, — простонал он сквозь зубы.

В руке у Старого неизвестно откуда оказался резиновый жгут, который тот ловко затянул на плече у Сикоки, перед этим, для чего-то растянув его. Одним взмахом ножа он разрезал рукав его куртки. Артем ожидал, что вот сейчас он рубанет по суставу, как, бывало, сам Артем кабана разбирал, но Старый, зажав в кулаке нож, быстрым круговым движением опоясал руку Сикоки разрезом, так что тот зарычал под ними, и засучил ногами. Брызнула кровь, правда немного. Артем боролся с тошнотой, подкатывающей к горлу, но все равно упорно прижимал бьющееся тело Сикоки к полу. Хорошо еще, тот был мелкого размера — а то Куска они и втроем хрен удержали бы. Старый, тем временем, откуда-то извлек какую то странную ребристую проволоку, ловко обкрутил ее вокруг обнажившейся плечевой кости Сикоки, ухватился за оба конца проволоки и сделал несколько быстрых движений руками, поочередно тяня за концы. И как-то внезапно рука Сикоки оказалась отделенной от тела, влажно шлепнув об пол, а сам Сикока обмяк и затих.

— Сознание потерял, ну, может и к лучшему, — процедил Старый сквозь зубы, поднимаясь с колен. — Крыс, перевяжи его, хоть по быструхе, я к Куску. Пошли, Артем. Сегодня ты — мой ассистент.

Они выбежали из приемной и, топоча ботинками, понеслись в конец коридора. Если бы Артем не знал того, что приключилось с Куском — подумал бы, что тот напился, потому что Кусок кивался в точности, как покойный Сашка. Вот только Сашка никогда так страшно не сипел. Чем то дыхание Куска напоминало визг голодного поросенка — когда Артем забывал ему вовремя осота подбросить — вот точно так же на одной ноте тянулся из груди тонкий сип… Видно было, что Кусок вот-вот потеряет сознание, но из последних сил, он все же держал углы нижней челюсти Банана. Здоровяк посмотрел на них мутным взглядом, и все, что он, по-видимому, понял — что помощь пришла. Внезапно голова его откинулась, и все его большое тело страшно забилось в судорогах, молотя ногами в тяжелых ботинках по пестрому линолеуму.

— Голову, голову держи, чтобы не колотился ей! — крикнул Артему Старый, копаясь, тем временем, в своем рюкзачке. Артем крепко вцепился в голову пулеметчика, силясь уберечь ее от ударов об пол. Помогло ему то, что в деревне был, еще до Херни, малохольный паренек, которого вот так же вот, иногда схватывали приступы судорог. "Эпилепсия" у него была — точно, вспомнил Артем мудреное название болезни. Но там судороги немного отличались: парень тот, Мишка, внезапно вскрикивал, потом синел, переставал дышать, потом начинал дергаться, точно как и Кусок, но довольно быстро судороги эти становились реже и реже, Мишка начинал просто глубоко дышать, потом и вовсе приходил в себя, а отлежавшись — опять принимался с ними играть, хоть, по правде говоря, видя то, что с Мишкой происходит, с ним не очень-то и играть кто-то хотел… Может, оттого они и уехали тогда из деревни. У Куска же судороги не только не прекращались, а даже, казалось, и силу набирали — удерживать бьющееся большое тело становилось все труднее. Шея у Куска, и без того опухшая, раздулась, набухшие вены напоминали извитые веревки. Слава Богу, Старый закончил рыться в своих вещах и тоже навалился Куску на грудь, так что стало немного полегче.

— Фиксируй его, ну, держи, чтобы не дергался — Старый отдавил предплечьем левой руки подбородок Куска кверху, держа в правой все тот же нож, которым он так лихо обрезал мясо с кости у Сикоки. Единственное, в этот раз он держал нож за лезвие, так, что между указательным и большим пальцем руки торчал лишь маленький, не больше сантиметра длиной, кончик острия. Пальцами левой руки он нащупал на горле у Куска какой-то ориентир, а затем точно и ловко ткнул в нужную точку этим острием. Выдернув из неглубокой ранки нож, он запрокинул голову пулеметчика кверху, так что края отверстия разошлись. Опять же — и откуда он все это достает — волшебник, Старый, что ли? — из какого-то пакета он достал кривую трубочку. Да не простую, а с налепленными на ней причиндалами, и осторожно ввел ее в рану на горле Куска. Кусок зашелся в судорожном кашле, шумно несколько раз выдохнул, будто пытаясь вытолкнуть трубку из горла, дернулся еще несколько раз, но потом задышал ровнее, а еще через несколько секунд, открыл глаза и попытался сосредоточить расфокусированный взгляд.

— Лежи, не пытайся говорить, все равно не сможешь — строго сказал Старый, — давай, держи у Банана челюсть — вот так, — он показал Артему, как надо держать челюсть, — я тут теперь сам справлюсь. Пока Артем неуклюже сжимал углы челюстей Банана, на всякий случай держа пальцы подальше от его зубов, сам он достал шприц, вроде пустой даже, и, точно — шприцом вдул воздух куда то в тоненькую трубочку, прикрепленную к большой трубке. Кусок снова закашлялся, но видно было, что дышать ему стало еще лучше. Он попытался что-то сказать, но у него получалось только шевелить губами. В глазах у Куска отчетливо проявилась паника, он задергался и быстрее зашевелил губами.