Готика белого отребья III - Эдвард Ли Страница 3

- Черт! - Крикнул Поли. - И что нам теперь делать с ним? Мы же должны были снять видео с дробилкой дров!

- Точно, босс.

- Для того ирландского стояка в Юнион-Сити, кто он там, кстати, пластический хирург? Он сказал, что заплатит двадцать тысяч?

- Не-а, босс. Это для дантиста Шини в Хобокене, и он сказал, что заплатит тридцать.

Мораль Поли вступила в противоречие с его коммерческим чувством.

Коммерция, как правило, побеждает.

- Тридцать кусков? - Он поморщился, глядя на Оги. - Ты мне скажи, Оги. Какой грязный кусок дерьма, больной ублюдок, заплатит за видео с милым маленьким новорожденным ребенком, которого бросили в гребаную лесодробилку?

- Черт меня побери, босс. Но, мне кажется, в наше время такое видео многим понравится.

- И, конечно, мы делали подобные вещи в прошлом чертовски много раз, но, но... - Поли снова посмотрел на ребенка. - Я имею в виду, тогда-то это были испорченные дети, а ты как сам знаешь, это уже совсем другое. Как тогда, когда Бам-Бам поджег пансионат для умственно отсталых детей, после того как запер все выходы. Ебись оно. То были умственно отсталые дети, овощи! Плюс пару десятков инвалидов, бля, Оги, да мы же сделали им одолжение. А потом, потом, помнишь ту малышку, которую мы снимали на пленку на севере штата?

- О, да, босс. Такое трудно забыть. Микки разорвал её задницу как следует.

- Да, да, и я не жалею об этом, потому что, черт возьми, у этого бедного маленького ребёнка не было ни рук, ни ног. Мы сделали ему одолжение.

- Я думаю, это была девочка, босс, но, да, мы оказали ей услугу. В ее жизни не было бы ничего хорошего, так что, возможно, в следующей у нее будет шанс получше.

- Да, да! Точно-точно. - Взволнованно сказал Поли.

- Мы помогли выбраться её душе из покалеченной плоти и заработали двадцать штук с того доктора Вога из Сент-Луиса. Он был очень доволен тем клипом. Но, конечно, то, что Микки сделал с её задницей... Бедный жирный ублюдок не мог есть целую неделю и говорит, что ему до сих пор снятся кошмары.

Поли задумчиво пощипал подбородок, как мыслитель из Колумбийского университета.

- Ты, должно быть, думаешь, Оги, зачем оно им нужно? Что получают эти богатые парни, покупая видеоклипы с замученными и убитыми детьми?

- Не знаю, босс. Но Док – упокой Господь его душу – всегда говорил, что это что-то связанное с сексом.

- Сексом?

- Ага, как будто какое-то подавленное дерьмо уходит корнями в их детство. Сказал, что такие парни не могут кончать на обычное дерьмо, поэтому они смотрят это. Только так они могут кончить, сказал он, наблюдая за тем, как детей и младенцев трахают и пытают.

- Это же полный пиздец, Ог?

- Конечно, босс.

На лице Поли застыло выражение, свидетельствовавшее о конфликте решимости и мучительных сомнений, что-то совершенно противоположное его поведению. Потом он сказал:

- Да пошел он, Оги! Я не позволю, чтобы этого милого маленького ублюдка бросили в дробилку только для того, чтобы какой-то ебанутый дантист мог потом подрочить на это. В любом случае, беднее мы не станем. Так что к черту все. Сделка расторгнута с этим набитым мацой мячом гребаным Хобокеном. Мои дни, когда я убивал детей, прошли. Как это звучит, а? Круто?

Оги расплылся в широкой ухмылке.

- Звук отлично, босс. Думаю, мы оба с возрастом становимся мягче.

- Да, расскажи мне об этом, черт, - Поли снова с восторгом посмотрел на ребенка. - Лучше позвони Чарли. И скажи ему и его команде, чтобы они отвезли ребенка к одному из адвокатов по усыновлению. Они могут сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

- Конечно, босс, - сказал Оги, доставая мобильник и радостно выполняя команду. (Двойное деепричастие, будь оно проклято. Иногда это просто звучит лучше, черт возьми).

Поли налил себе порцию «Джонни Ред НЭТ» и осушил ее как раз в тот момент, когда Оги закончил разговор.

- Так что еще у нас сегодня в расписании, Ог? Что-нибудь ещё?

- Ну да. Джимми Хромой Дик и его ребята схватили того федерального судью в Вашингтоне, у которого хватило наглости использовать ваше имя на слушаниях в конгрессе об организованной преступности.

- Ну, твою мать, Оги. Я хочу сам разобраться с этим судьёй, пожалуйста, скажи мне, что они не заморозили этого парня!

- Они не заморозили парня, босс. А еще лучше – это не парень.

- А? Ты хочешь сказать, что судья – цыпочка?

Очень большая голова Оги с угловатой челюстью кивнула, и на его лице появилось что-то вроде сдержанного возбуждения.

- Судья-цыпочка, да, босс, и вы готовы к лучшей части? Она красавица. Посмотрите на эту фотографию, Джимми только что прислал её мне…

Оги открыл картинку на своем смартфоне, и Поли тут же сжал свою промежность. Женщина на фото действительно была красавицей... даже с двумя подбитыми глазами, сломанными зубами и, по крайней мере, одним отсутствующим ухом. Ей заткнули рот кляпом, а затем привязали к одной из тех досок, которыми пользовались медики. Обнаженная, конечно, и была ли это отметина от человеческого укуса на одном соске? Ей, наверно, было уже за пятьдесят, но эта сука с Гарвардским образованием прекрасно прожила эти годы и большую часть времени занималась спортом и правильно питалась. Ей хотелось хорошо выглядеть, сидя на федеральной скамье, когда она приговаривала добрых итальянских братьев к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. Поли уже щеголял стояком от изображения. Судья была пристегнута ремнем к доске на шее и талии с распротертыми кремовыми спортивными ногами, а поток спермы, видимый в ее промежности – совершенно лысый лобок, заметьте – без сомнения, указывал, что команда Джимми уже позволила себе некоторые сердечные вольности с мясом и картошкой ее женственности.

- Твою мать, Оги, - проинструктировал Поли. - Убедись, что они не убьют ее до того, как я увижу ее. Это отличный кусок задницы, который я когда-либо видел, и мне, возможно, придется внести депозит, прежде чем мы отправим ее в трубу.

Оги кивнул, скрестив руки на груди.

- Да, босс, я подумал, что вы захотите сделать с ней что-то особенное, поэтому сказал Джимми, чтобы он не убивал ее и не трахал слишком сильно. Сказал, что мы встретимся с ним в Люнтвилле, в похоронном бюро.

- Отлично, - просиял Поли, все еще потирая промежность.

- Но сначала надо решить, что делать с матерью.

- С какой ещё матерью?

- Матерью ребенка, шлюха, которую мы обрюхатили и