Стивен Кинг - Мешок с костями Страница 3

— Там женщина! — Уайзер указал на автостоянку.

— Парень, тут у нас две женщины, да еще и мужчина. — Санитар попытался вырваться, но Уайзер держал его крепко.

— О них пока можно забыть. В общем, они легко отделались. А вот женщине совсем плохо.

Женщина умерла, и я готов спорить, что у Уайзера не оставалось в этом ни малейших сомнений… но он умел отличить главное от второстепенного. Отдадим ему должное. Короче, он убедил прибывшую медицинскую бригаду последовать за ним, несмотря на крики Эстер Эстерлинг и недовольный ропот толпы.

Когда они подошли к моей жене, врач «скорой» полностью подтвердил предположение Уайзера.

— Господи! — вырвалось у санитара. — Что с ней случилось?

— Скорее всего, сердце, — предположил врач. — Она переволновалась, вот сердце и не выдержало.

Но Джоанну подвело не сердце. Вскрытие показало аневризму, с которой она жила неизвестно сколько лет, может, и пять. А вот когда она побежала через автостоянку, истонченный сосуд не выдержал и лопнул, как воздушный шарик, заливая кровью жизненно важные мозговые центры. Смерть, возможно, не была мгновенной, сказал мне помощник патологоанатома, но наступила очень быстро… и Джоанна не страдала. Перед ее глазами все почернело, а ощущения и мысли исчезли еще прежде, чем тело коснулось асфальта.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Нунэн? — Помощник патологоанатома тактично отвлек меня от застывшего лица и закрытых глаз на экране монитора. — Есть у вас вопросы? Я отвечу на них, если сумею.

— Только один. — Я коротко рассказал ему о том предмете, что она купила в аптеке перед самой смертью. И задал вопрос.

Дни до похорон и сами похороны я помню смутно. Яркое воспоминание осталось только одно — я сижу на кухне, ем шоколадного мышонка Джо и плачу… плачу, главным образом, от того, что знаю — скоро от вкуса шоколада не останется и следа. Плакал я и еще один раз, через несколько дней после того, как Джоанну зарыли в землю. Об этом я вам коротко расскажу.

Меня порадовал приезд родственников Джо, а особенно прибытие ее старшего брата, Френка. Именно Френк Арлен — пятидесятилетний, краснощекий, с брюшком, шапкой черных волос, неподвластных седине, — все и организовывал… даже поцапался с владельцем похоронного бюро.

— Я не могу в это поверить, — честно признался я ему после похорон, когда мы сидели за столиком в баре и пили пиво.

— Он пытался содрать с тебя лишнее, Майки. Я ненавижу людей, готовых нажиться на чужом горе. — Он сунул руку в карман, достал носовой платок, вытер щеки. Трагедия не сломила его, она не сломила никого из Арленов, во всяком случае, в моем присутствии они держались молодцом, но из глаз Френка постоянно текли слезы, словно его замучил конъюнктивит.

Из шести детей Арленов Джо была младшей и единственной девочкой. Старшие братья пушинки с нее сдували. Подозреваю, если б они усмотрели в ее смерти хоть толику моей вины, меня бы разорвали в клочья. Но в сложившейся ситуации любовь и заботу они перенесли на меня, оградили от мира надежным щитом. Наверное, я смог бы пережить случившееся и без них, хотя и не знаю, как бы мне это удалось. Не забывайте, мне тогда было тридцать шесть. Обычно в таком возрасте жену не хоронят, особенно если она двумя годами моложе. О смерти в тридцать шесть как-то не думается.

— Если какого-то парня хватают за руку, когда он пытается украсть магнитолу из твоего автомобиля, этот поступок называют кражей и его сажают в тюрьму. — Арлены приехали из Массачусетса, и в голосе Френка я слышал молденский выговор, они немного акают, эти массачусетсцы. — Если тот же парень пытается урвать с потрясенного утратой мужа четыре с половиной тысячи долларов за гроб, красная цена которому три тысячи, это называется бизнесом, и его просят выступить на ленче в Ротари-клаб note 6. Жадюга, черт бы его побрал. Но я с ним разобрался, верно?

— Да. Более чем.

— Ты в порядке. Майки?

— Да.

— Честно?

— Слушай, откуда мне знать? — Тут я сорвался на крик, и несколько человек, сидящих за соседними столиками, повернулись к нам. — Она была беременна.

Его лицо окаменело:

— Что?

Я уже говорил чуть ли шепотом:

— Беременна. Шесть или семь недель, согласно… Ну, ты понимаешь, вскрытие показало. Ты не знал? Она тебе ничего не говорила?

— Нет!. Господи, да нет же! — Но по его лицу ясно читалось: что-то она ему да говорила. — Я знал, что вы пытались… Это же естественно… она сказала, что у тебя уменьшенное количество сперматозоидов, поэтому на это требуется чуть больше времени, но доктор думает, что у вас… рано или поздно… — Он замолчал, уставившись на свои руки. — Они могут это определить? Они проверили?

— Могут определить. И проверили. Я не знаю, положено это проверять в подобных случаях или нет. Я попросил.

— Почему?

— Потому что перед смертью она купила не только ингалятор от насморка. Она также приобрела набор тестов для определения беременности.

— А ты об этом даже не догадывался?

Я покачал головой.

Он потянулся через стол, сжал мне плечо:

— Она хотела убедиться, что ошибки нет. Ты это понимаешь, не так ли?

Но она-то сказала, что поехала за ингалятором и рыбным филе. Чтобы все выглядело, как обычно. Женщина, отправляющаяся за покупками. Мы восемь лет пытались зачать ребенка, но она и виду не подавала, будто произошло что-то из ряда вон.

— Конечно. — Я похлопал Френка по руке. — Конечно, дружище. Я понимаю.

Именно Арлены во главе с Френком взяли на себя практически все хлопоты, связанные с похоронами Джоанны. Мне как писателю поручили некролог. Мой брат приехал из Виргинии, вместе с моими матерью и теткой. Ему позволили заносить в специальную книгу фамилии тех, кто приходил попрощаться с Джоанной. Моя мать — к шестидесяти шести годам она полностью выжила из ума, хотя врачи и отказывались признать у нее болезнь Альцгеймера, — жила в Мемфисе со своей сестрой, двумя годами моложе и сохранившейся немногим лучше, чем она сама. Им доверили резать торт на поминках.

Всем остальным занимались Арлены. Они определяли часы прощания с покойной, они расписали до мелочей церемонию похорон. Френк и Виктор, второй по старшинству, произнесли короткие речи. Папенька Джо предложил помолиться о душе дочери. И наконец, Пит Бридлав, подросток, который летом выкашивал нашу лужайку, а зимой сгребал с дорожек снег, вышиб у всех слезу, спев «Буду восхвалять Ibc-пода…», — псалом, который, по уверениям Френка, Джоанна девочкой любила больше других. Как Френку удалось найти Пита и убедить его спеть псалом, осталось для меня загадкой.

Мы выдержали все. И прощание с усопшей днем и вечером во вторник, и поминальную службу в среду утром, и короткую молитву у могилы на кладбище «Феалоун». Я помню, какая стояла жара, как одиноко мне было без Джо, как я жалел о том, что не купил новые туфли. Джо наверняка выговорила бы мне за те, что я надел, если б не умерла.