Евгения Грановская - Замок на Воробьевых горах Страница 3

– Я хочу, чтобы вы доказали, что мой Коля – не самоубийца.

Губы Марии дрогнули. Опять ее принимают не за ту, кто она есть.

– Ольга Николаевна, – начала она мягко, – я не милиционер и не частный сыщик. Тому, чем я занимаюсь, нет названия. Я вижу сны. Иногда мне везет, и в своих снах я вижу пропавших людей. Только и всего. Я не путешествую в загробный мир. Если вы думаете, что я могу встретиться с вашим умершим сыном и поговорить с ним…

– Десять тысяч долларов, – четко произнесла Сабурова.

Мария замерла с открытым ртом.

– Что? – переспросила она.

– Я заплачу вам десять тысяч долларов, если вы узнаете, как и почему погиб мой сын.

Мария закрыла рот, нахмурилась и внимательно посмотрела на гостью.

– Вы не похожи на миллионершу, – обронила она.

Женщина вяло и безрадостно улыбнулась.

– Я не миллионерша. Деньги мы с мужем копили на учебу Коли. Теперь Коли нет.

– Да, но… – Мария дернула плечами. – Ведь еще не конец света. Вы можете потратить их на что-нибудь более…

– Мой сын сгорел, – перебила гостья усталым голосом. – Мой муж после этого слег в больницу с инсультом и через неделю умер. У меня нет ни родственников, ни друзей. Я одна на целом свете. Все, что у меня есть, – память о сыне и муже.

Мария затянулась сигаретой, выдохнула облако дыма и посмотрела сквозь него на гостью.

– Почему вы не верите в самоубийство? – спросила она.

– В последнее время Коля был сам не свой, – ответила Ольга Николаевна. – На выходные, перед самой смертью, он приезжал ко мне. Все два дня просидел у себя в комнате и звонил кому-то по телефону. Говорил Коля тихо, но очень раздраженно. Я услышала только, как он твердил – «я ваш, я ваш». А ночью Коля сильно стонал во сне. Я вошла к нему, чтобы проверить, все ли в порядке. Тогда он открыл глаза, посмотрел на меня и сказал – «посредник». Потом снова опустил голову на подушку и уснул.

– Посредник… – задумчиво повторила Мария. – Кого он мог так называть?

Ольга Николаевна удрученно покачала головой:

– Понятия не имею. Но, думаю, он очень сильно боялся того человека. И это еще не все. Мария Степановна, я не знаю, как вам сказать, но… – Сабурова потупила взгляд, словно ей предстояло признаться в чем-то непристойном. – Иногда мне кажется, что Коля все еще жив.

Марию признание женщины не удивило. Родителям нелегко поверить в смерть ребенка. Иногда отрицание факта смерти может стать настоящим навязчивым психозом. Тут нужно сразу расставить все точки над «и».

– Опознание тела проводили вы? – уточнила Мария.

Сабурова кивнула:

– Да.

– И?

– Это был он, мой мальчик.

– Простите, но тогда я не…

– Он звонил мне.

Мария замерла с открытым ртом, глядя на бледное лицо гостьи. Потом сглотнула слюну и с усилием переспросила:

– Кто он? Кто звонил вам?

– Коля. – Ольга Николаевна нервно улыбнулась. – Он определился у меня на телефоне. Он пытался что-то сказать, но голос был очень слабый. Я ничего не смогла разобрать. – Ольга Николаевна помолчала, боясь встретиться взглядом с Марией. Потом тихо пробормотала: – Вы думаете, я сумасшедшая?

Мария предпочла не отвечать на вопрос. Она стряхнула с сигареты пепел и спросила:

– Телефон Коли так и не нашли?

Ольга Николаевна покачала головой:

– Нет.

Варламова задумчиво сдвинула брови. Десять тысяч долларов – большие деньги, но не настолько большие, чтобы браться за дело, в котором ничего не смыслишь. Однако в душе Марии проснулось любопытство.

Гостья с надеждой и тревогой вглядывалась в ее лицо. Вдруг она подалась вперед и быстро проговорила:

– Вы ведь и сами были матерью. И тоже потеряли сына. Пожалуйста, помогите мне! Я знаю, что вы не занимались такими делами, но… Что, если ваши возможности гораздо шире, чем вы сами о них думаете?

Слова Сабуровой заставили Марию задумчиво сдвинуть брови. Она ведь действительно не знает своих возможностей. Пять лет назад Мария уцепилась за первое, что помогло ей вернуться к жизни. А что, если ей дано от Бога больше?

Как знать, вдруг, помогая этой женщине и, возможно, ее сыну, она каким-то образом поможет и своему сыну… Мария не слишком верила в посмертное существование, но за последние несколько лет видела много такого, что не укладывалось в привычные представления о мире.

Человеку не дано предугадать, как отзовутся его поступки. Но иногда стоит рискнуть.

– Вы ничего не теряете, – словно бы прочла ее мысли Ольга Николаевна. – Я просто хочу, чтобы вы попробовали. Если есть хоть один шанс…

Она замолчала и опустила взгляд на свои худые пальцы, сжимающие платок.

– Ольга Николаевна, – осторожно начала Мария, – допустим, что я попробую. Но… Что, если официальная версия окажется верной?

– К вам у меня не будет никаких претензий. Поймите, Мария, мне больше не к кому обратиться. Вы – моя последняя инстанция.

Варламова скосила глаза на раскаленный кончик сигареты. Для людей, которые приходили к ней, она всегда была последней инстанцией. Иногда это сильно ее утомляло, иногда – нервировало. Оправдана ли была их надежда? В двух случаях из трех она ошибалась. И даже когда угадывала – зачастую полученной в видениях информации все равно было недостаточно, чтобы обнаружить пропавшего человека.

Пять лет назад у нее были приличная работа, квартира, шестилетний сын и подержанная темно-вишневая «Мазда».

А потом случилась авария. Виною всему мокрая дорога и любовь Марии к быстрой езде. При столкновении с грузовиком сын вылетел сквозь лобовое стекло и, как сказали позже эксперты, погиб мгновенно. Мария выжила, но лишилась селезенки и левой почки. Ее правую ногу хирурги собрали из осколков и склеили как могли (Мария находила, что не очень удачно). Но больше всего досталось голове. В результате сотрясения и ушиба головного мозга Мария девять дней пролежала в коме. Врачам пришлось трепанировать ей череп, чтобы откачать излившуюся в мозг кровь.

Через девять дней Мария пришла в себя и узнала, что сына у нее больше нет. Вот тогда-то и начались эти странные приступы. До жути реальный бред, во время которого мир, окружающий Марию, менялся и превращался черт знает во что.

Первый приступ случился в больничном сквере. Небо вдруг потемнело, а деревья превратились во вбитые в землю высоченные колья, на вершине каждого из которых болталась человеческая голова. Приступ продолжался всего две или три минуты, но за столь короткое время она испытала едва ли не такой же лютый ужас, как в то мгновение, когда узнала о смерти сына. Вскоре Марию выписали домой, и жизнь ее круто изменилась.

Мария вздохнула:

– Хорошо. Я попробую вам помочь. Где все это случилось?

– В студенческом общежитии. Вы знаете университетское здание на Воробьевых горах?