Джеймс Херберт - Крысы Страница 3

Он вновь попытался встать, но теперь острая боль пронзила ноту. Генри отчаянно закричал. Лишающая сознания боль ползла вверх по ноге к паху. Потом чьи-то зубы впились ему в бедро.

Крошечные лапки пробежали по нему снизу вверх. Ощутив горячее дыхание. Генри наклонил голову, чтобы рассмотреть, кто же это взбирается по человеческому телу с такой скоростью? Огромные зубы, нацелившиеся было на его горло, впились в щеку и вырвали из нее огромный кусок.

Из щеки хлынула кровь. Генри Гайлфойл принялся яростно отбиваться руками. Скорее, скорее из этого страшного места! Когда ему показалось, что он нашел дверь, кто-то тяжелый прыгнул ему на спину, и он опять упал.

“Крысы! — крикнул он про себя. — Меня заживо съедают крысы! Господи, Господи, помоги мне!”

У него вырвали кусок с затылка. Придавленный щетинистой массой, Генри уже не мог подняться. Твари пожирали его тело, пили кровь...

По спине Гайлфойла пробежала судорога, перед глазами поплыли неясные тени. Потом в них вспыхнула красная нестерпимая боль. Больше Генри ничего не видел — крысы вырвали ему глаза... Напоследок Гайлфойл почувствовал разливающееся по всему телу тепло. Только тепло. Боли он уже не ощущал. Он умер, ни о чем не думая, не вспомнив даже о своем любимом Френсисе.

В эту ночь крысы впервые попробовали человечины. Но, сожрав Генри Гайлфойла, они не утолили голод и вновь отправились на поиски пищи. Теперь только такой, какой они отведали в старом заброшенном доме.

Глава 2

Опять то же самое, думал Харрис, шагая по пыльной дороге в школу Святого Майкла.

Еще одну чертову неделю учить этих маленьких негодяев. Вот счастье — преподавать рисование подлецам, чьи лучшие работы красуются на стенах туалетов. Господи Иисусе!

Каждый понедельник он думал об одном и том же. Самыми тяжелыми были первые три урока. К обеду его отношение к ученикам постепенно теплело. В этой толпе подлецов все же можно было найти одну-две яркие искорки. У Томаса есть мозги, у Барни — талант, а у Кеуфа... Кеуф хитрый малый. Он никогда не станет бухгалтером или банкиром, но не беспокойтесь, он будет делать деньги. Пусть и не очень честные, но Кеуф будет жить хорошо.

Харрис часто спрашивал себя, чем Кеуф отличается от остальных? Парень не очень-то успевал по основным школьным предметам, не имел особо впечатляющей фигуры... Но в свои четырнадцать лет он уже обладал той дерзкой самоуверенностью, которая и выделяла его из основной массы. Может, это из-за трудного детства? Но почти у всех детей из этого района было трудное детство. Чего от них ждать? Их отцы работали на фабриках или в доках. Матери у большинства тоже работали. Так что дети приходили из школы в пустые дома. А когда по вечерам возвращались родители, у них не находилось времени для детей. И все же во времена его детства жизнь была намного тяжелее. Сейчас и докеры, и фабричные рабочие зарабатывают хорошо, намного больше, чем он в школе. Сейчас, пожалуй, единственное отличие рабочих от представителей среднего класса — произношение и акцент.

Харрис сам вырос здесь, и Ист-Энд не был для него тайной. Он вспомнил, как во время учебы в Школе искусств рассказывал товарищам о месте, в котором вырос. “Как ярко!” — воскликнула одна девушка. Ярко! Ну что же, можно сказать и так. В тридцать два года он вернулся сюда учить маленьких копий самого себя. Сначала маленькие негодяи попытались сесть ему на шею, потому что для них рисование было не более чем игра, а преподаватель рисования казался странным типом. Но Харрис их проучил, да так, что сейчас они даже шепотом боялись разговаривать в его присутствии. Фокус состоял в том, чтобы выявить вожаков и соответственно и их обработать. Пользоваться их языком, но можно было воспользоваться их стилем. Хорошая затрещина, например, творила чудеса. Харрис был молод и должен был показать, что он тоже твердый орешек.

На самом деле все это было довольно смешно. Однажды ему с трудом удалось удержаться от смеха, когда один из маленьких негодяев попытался переглядеть его. В конце концов, Харрису удалось завоевать их уважение. Поэтому он немного смягчился, не настолько, чтобы они воспользовались этим, но достаточно, чтобы дать им немного расслабиться.

Единственной загадкой для него оставался Кеуф. Харрис знал, что может наладить с парнем контакт. Они оба знали это. Но обычно в последний момент, перед тем как взаимопонимание могло быть достигнуто, в глазах Кеуфа начинали плясать чертики и учитель понимал, что опять проиграл.

Харрис не раз спрашивал себя, стоит ли вообще игра свеч? Он мог бы уйти в другую школу — у него был неплохой выбор. Но он хотел помогать детям, похожим на него самого в детстве. И все же дело было не только и не столько в благородстве. Здесь была его территория, здесь он был своим. К тому же за работу в “непривилегированных” районах платили больше... Да, у Барни есть задатки. Может, попытаться уговорить родителей отдать его в Школу искусств?..

Мысли Харриса прервал звонок на урок. Идя по коридору, он услышал за собой топот ног. Две девчонки лет по четырнадцать, придерживая прыгающие груди, пробежали с хихиканьем мимо. Славные девчонки, улыбнулся про себя Харрис.

Примерно в середине урока в класс вошел Кеуф. Он был в своей обычной форме: клетчатая рубашка с короткими рукавами, брюки на подтяжках, из-под брюк виднеются тяжелые сапоги.

— Доброе утро, Кеуф! — поздоровался Харрис.

— Доброе утро! — последовал высокомерный ответ.

— Как мило с твоей стороны, что ты решил к нам присоединиться. — Молчание. — Ну что ты придумаешь на этот раз? Не мог встать из-за больной спины?

Хихиканье девочек заставило Харриса немедленно пожалеть о сарказме. Таким способом не сломать барьер отчужденности.

“О Господи, — подумал Харрис, — у него плохое настроение! Да, во времена моей юности все было наоборот — дети боялись, когда у учителя плохое настроение. А я вот должен надеяться, что не очень его огорчил”.

Только теперь Харрис заметил, что рука мальчика перевязана окровавленным грязным платком.

— Подрался? — мягко поинтересовался Харрис.

— Нет.

— Что же тогда случилось? — На этот раз жестче.

— Меня укусили, — неохотно ответил парень.

— Кто?

Кеуф уставился на ноги, стараясь скрыть краску смущения.

— Чертова крыса! — ответил он.

Глава 3

Карен Блейкли радостно взвизгнула, когда щенок, играя, лизнул ее в нос. Девочке был годик, и она была без ума от этого веселого создания, которое без устали играло с ней. Карен схватила пса за хвост пухленькими ручонками и потянула изо всех своих крошечных сил.

Щенок весело тявкнул, запрыгал, повернулся к девчушке мордой и провел по ее личику влажным языком. Это вызвало взрыв восторженного смеха.