Питер Стауб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка Страница 3

В Святом Марке он прошелся по секции новинок и взял в руки книгу Джона Эшбери «Китайские секреты». Каждую новую книгу Эшбери он покупал не задумываясь. На широком столе, заваленном огромными фолиантами по искусству, Тим выбрал средних размеров альбом с репродукциями Магритта, открыл наугад и в сотый раз взглянул на картину под названием «Копировать запрещено». На ней молодой человек с живописной гривой волос стоит спиной к художнику и зрителю, смотрит в зеркало и вместо лица видит собственный затылок. Он глядит на свое отражение, которое от него отвернулось. Лица не видно – у юноши просто нет лица.

Вот тогда это и произошло. Тим почувствовал трепет, подобный едва заметной электрической пульсации, и сказал себе: вот портрет X. X. Холмса. Догадка была вроде ощущения или интонации, и это чувство овладевало им, когда он смотрел на картину Магритта. Картина представляла собой настоящий китайский секрет, всегда предрасположенный к недооценке или оценке, ошибочной в дальнейшем Это было самое жуткое из сюрреалистических полотен, и все чувства, которые оно будило, были смешаны с ужасом Тим будто наяву видел их X. X. Холмса («их», то есть его и Л. Д.) перед зевом печи, в которой он сжигал своих жертв, спиной к аудитории, поющим во весь голос; Холмса – скорее символ, а не человека.

Было в видении этом некое великолепие, и, казалось, вот-вот зазвучит таившаяся в нем музыка. Внутренним ухом Тим слышал этот маленький оркестр, его трубы и литавры, и звучал он слаженно и торжественно.

«У нас получится», – пообещал он себе.

Минуя по дороге домой перекресток со Спринг-стрит, Тим посмотрел вниз, чтобы еще раз глянуть на загадочное «пропавший мальчик пропавшая девочка». Но слова исчезли, как будто свежую краску без остатка впитал гладкий камень.

«Не может быть, – подумал Тим, – это, наверное, другой перекресток».

Но перекресток был тот, он был уверен. Тем не менее он еще три-четыре квартала продолжал поглядывать на тротуар и оставил это занятие, лишь когда понял, что выглядит глупо.

Теперь он чувствовал, что возвращается в город, во всем соответствующий его проекту. Впервые с того момента, как он впервые покинул его, Миллхэйвен поразил Тима своей чрезвычайной сюрреалистичностью. Нэнси Андерхилл вряд ли испытывала потребность в сюрреалистическом В течение пятнадцати лет по милости Филипа семья переезжала из района в район, пока они не поселились в двух кварталах от дома на Ауэр-авеню, где родились Тимоти и Филип Андерхилл Неужели в старой части города, известной когда-то как Пигтаун, с его двухэтажными домиками, отягощенными верандами и потемневшими крылечками подозрительного вида, с его крохотными покатыми лужайками и узкими улочками, с вереницами уродливых закусочных, торгующих спиртным лавок, магазинчиков дешевой одежды, что-то дотянулось своей лапой до странной маленькой Нэнси Андерхилл и отняло у нее жизнь? Может, некто выполз из этого мирка и убил ее?

Следующая мысль, даже не успевшая сложиться в нечто обоснованное, заставила Тима устыдиться: жена его брата была – или так казалось только ему? – слишком уж неприметной, если не сказать незначительной, чтобы быть убитой.

За сорок минут до начала снижения восхитительный запах горячего шоколадного печенья поплыл по салону. У «Мидуэст эйр» была хорошая традиция – выпекать шоколадное печенье в полете, если длительность рейса позволяла. Через десять минут над Тимом склонилась бортпроводница и, подмигнув, протянула бумажную салфетку с тремя теплыми печеньями: на одно больше, чем положено. Девушка улыбнулась ему.

– А знаете ли вы, кто сидел на вашем месте вчера вечером?

Тим покачал головой.

– Актер, игравший в «Семейных узах».

– Майкл Джей Фокс?

– Нет, тот, который играл отца. – Стюардесса оглянулась. – Сейчас он, наверное, очень старый. Хотя выглядит неплохо.

Тим поднес ко рту первое печенье. Его восхитительный аромат проник, казалось, прямо в центр головы, пробудив острый голод. Так как же все-таки звали того актера? Майкл… он еще чем-то напоминает Алана Алду. Загадочная фраза, нанесенная по трафарету на бордюрный камень Спринг-стрит, вновь вспомнилась Тиму. «Пропавший мальчик пропавшая девочка».

Боже мой, как же все-таки погибла Нэнси?

Глава 2

В некрологе из утреннего выпуска «Леджера» он не нашел ничего, кроме возраста Нэнси, подробностей о родственниках и времени похорон. Фотографии не было – и слава богу, с облегчением подумал Тим Он знал свою невестку достаточно, чтобы быть уверенным: она бы не одобрила появления ее единственной фотографии в городской газете наутро после смерти. Тим вновь взглянул на несколько скупых строк некролога и понял, что заметка была напечатана спустя четыре дня после смерти Нэнси. Не слишком ли поздно – или так принято? Скорее всего, нет. В некрологе не было и намека на причину смерти – только слово «неожиданно». Неожиданно Нэнси Калиндар Андерхилл, жена Филипа и мать Марка, проживавшая в доме 3324 по Норд-Сьюпериор-стрит в районе парка Шермана города Миллхэйвена, покинула любящих членов семьи и преданных друзей. Ну да, она неожиданно отложила кухонные принадлежности, скинула свой скромный передник, вытянула руки по швам и унеслась с поверхности земли под идеальным, точнехонько в сорок пять градусов, углом.

Тим почувствовал, как тревожно вдруг стало на сердце. Да, Нэнси поступила именно так. Потрясенный эти открытием, он подошел к краю кровати и сел По собственной воле Нэнси, словно ракета, покинула землю. Жена Филипа и мать Марка убила себя. Теперь Тиму стало ясно, почему он сначала не понял сути случившегося. Голос Филипа, произнесенные братом слова помешали ему. Голос был сдавленным, как бы расплющенным, скрывавшим эмоции: будто рядом с Филипом кто-то стоял, держа его за горло. Филип был бы счастлив, если б Тим никогда не узнал, что кончина Нэнси не была тихой смертью во сне. Он чувствовал, что это знание означает для него личную потерю, что некое количество власти переходит в руки брата. Напряженный, прерывающийся голос тем не менее раскрыл самый минимум информации:

– Думаю, тебе следует знать: Нэнси вчера днем внезапно скончалась. Это… Это случилось неожиданно, ты, наверное, заметил, я все еще в шоке. В шоке… Такое, наверное, не сразу проходит, а?.. Можешь прямо сейчас не отвечать, но дай мне знать, если захочешь приехать, – церемония прощания в пятницу, похороны в субботу.

Филип будто наговаривал сообщение на автоответчик.

– Не думаю, что тебе захочется надолго у нас остаться, да? Ты никогда здесь не задерживался.