Стивен Кинг - Летающий в ночи Страница 3

Неделя, Господи, всего неделя. Больше не понадобилось. Он нашел Ночного Летуна, еще не стемнело, и, хотя это невероятно, вроде бы не было и полиции. Если бы она находилась и занималась бы «сесной», этот лох наверняка бы сказал, несмотря ни на какие помехи. Есть такие вещи, о которых невозможно не посплетничать.

«Мне нужно заснять тебя, сволочь», — подумал Диз. Теперь показались огни приближения, отсвечивающие белым в сумерках. «Репортаж-то я сделаю, но прежде всего снимок. Всего один, но я его сделаю».

Да, потому что без фотографии репортаж не пошел бы. Не расплывчатые лампочки, снятые вне фокуса; не «впечатление художника»; самое настоящее черно-белое фото. Он круто пошел на снижение, не обращая внимания на предупредительные сигналы. Его бледное лицо напряглось. Губы слегка растянулись, обнажая мелкие, сверкающие зубы.

В красной подсветке от сумерек и приборной доски Ричард Диз сам немного походил на вампира.

Глава 3

Многие вещи в «Биде ньюс» игнорировали, например грамотность, с одной стороны, и излишнюю скрупулезность фактов, — с другой, но одного нельзя было отрицать: она была крайне чутка к ужасам. Мертон Моррисон, может быть, и сволочь (хотя и не в такой степени, как показалось Дизу, когда он впервые увидел этого типа с его чертовой трубкой), но Диз отдавал ему должное — тот всегда помнил, на чем зиждется успех «Биде ньюс»: ведра крови и километры кишок.

И, кроме того, были еще снимки упитанных малышей, масса гороскопов и волшебных диет, основанных на таких способствующих похудению вещах, как пиво, шоколад и картофельные чипсы, но Моррисон верно учуял изменение духа времени и никогда не ставил под сомнение курс газеты. Диз полагал, что именно благодаря этой уверенности Моррисон до сих пор удерживался на месте, несмотря на трубку и твидовые костюмы из Лондона. Моррисон твердо знал, что дети-цветы шестидесятых годов выросли в людоедов девяностых. О мягких реформах, политической корректности и «языке чувств» могут говорить высоколобые интеллектуалы, а простой человек по-прежнему гораздо больше интересуется массовыми убийствами, скандальными похождениями звезд и тем, как Мэджик Джонсон заработал СПИД.

Диз не сомневался, что еще существует читателя статей типа «все в мире изящно и исполнено добра», но по мере того, как у поколения вудстокских рок-фестивалей прибавляется седины в волосах и складок вокруг капризного, самоуверенного рта, все больше становится тех, чей лозунг «весь мир — мрачное и вонючее дерьмо». Мертон Моррисон, которого Диз начинал все больше уважать как гения интуиции, четко выразил свои взгляды в циркуляре, разосланном всем штатным и нештатным сотрудникам редакции через неделю осле того, как он занял место со своей трубкой в угловом кабинете. Там говорилось: конечно, остановись и понюхай розы по пути на работу, но коль уж ты этим занялся, принюхайся внимательнее, — и почуешь запах крови и кишок. Диз, который был буквально создан для того, чтобы чуять кровь и кишки, был вполне удовлетворен. Именно благодаря своему нюху он сейчас летит в Уилмингтон. Там чудовище в человеческом облике, некто, считающий себя вампиром. Диз подобрал ему подходящее имя; оно жгло его воображение, как может жечь ценная монета в кармане. Скоро он достанет монету и истратит ее. Тогда это имя замелькает в каждом газетном киоске Америки аршинными буквами, не заметить которые будет невозможно.

«Берегитесь, дамочки и ловцы сенсация, — думал Диз. — Вы этого еще не знаете, но вас преследует очень плохой человек. Его настоящее имя вы прочтете и забудете, и ладно. Но вы запомните имя, данной мной, имя, которое неотрывно приклеится к нему, как Джек-потрошитель или Кливлендский расчленитель. Вы запомните Ночного Летуна, выйдя к ближайшему киоску. Эксклюзивный репортаж, эксклюзивное интервью... но прежде всего мне нужен эксклюзивный снимок».

Он еще раз сверил часы и позволил себе чуть-чуть, насколько мог, расслабиться. До наступления темноты еще почти полчаса, он вырулит на стоянку рядом с белым «скаймастером» с красными трубками (и красными же цифрами N 101BL на хвосте) через каких-то пятнадцать минут.

Спит ли Летун в городе или в каком-то мотеле по пути в город? Диз так не считал. Одной из причин огромной популярности «скаймастера-337», помимо сравнительно низкой цены, было то, что он единственный из самолетов такого класса имел грузовой отсек под фюзеляжем. Правда, он ненамного больше багажника у доброго старого "фольксвагена-микролитражки, но там хватало места для трех больших чемоданов или пяти маленьких... и, конечно, там вполне мог поместиться человек, если только он не был баскетболистом-профессионалом. Ночной Летун мог находится в багажном отсеке «сесны», если он а) спал калачиком, подтянул колени к подбородку, б) настолько спятил, то всерьез считал себя вампиром, или в) то и другое вместе.

Диз поставил на в).

Теперь, когда альтиметр спустился с тысячи двухсот до девятьсот метров. Диз подумал: «Нет дружок, никаких мотелей, правда? Коль уж ты разыгрываешь вампира, то, как Фрэнк Синатра, делаешь это по-своему. Знаешь, как я считаю? Я считаю, что когда багажный отсек этой птички откроется, сначала посыплется куча кладбищенской земли (а если даже нет, можешь ставить на кон свои верхние клыки, она там все равно окажется, когда дойдет до репортажа), потом высунется нога в брюках от фрачного костюма, за ней другая, ибо ты же должен быть одет, правда? О дорогуша, ты должен быть одет с иголочки, одет, чтобы убивать, а в моей камере уже включена автоматическая перемотка, и как только я замечу, как развевается твой плащ на ветру...»

Но тут течение его мыслей прервалось, потом что на обеих полосах внизу засверкали белые посадочные огни.

Глава 4

— Я намерен проследить весь путь этого типа, — сказал он Мертону Моррисону, — начиная с первой известной нам точки в Мэне.

Менее чем через четыре часа он беседовал с механиком по имени Эрза Ханнон в аэропорту округа Камберленд. Ханнон выглядел так, словно только что вылез из боки с самогоном, и Дизу не следовало бы подпускать его на пушечный выстрел к самолету, тем не менее он уделил этому типу самое серьезное внимание. Конечно, ведь Ханнон был первым звеном того, что, по мнению Диза, могло выстроиться в очень важную цепочку.

АОК — Аэропорт округа Камберленд — было слишком громкое имя для деревенской посадочной площадки, которая состояла из двух сборных домиков и двух пересекающихся дорожек. Одна из них действительно была асфальтирована. Поскольку Диз никогда не садился на грунтовые полосы, он предпочел заасфальтированную. То, как трясся при посадке «бич-55» (за прокат которого он заложил все, что имел), привело его к решению взлетать с грунтовки, и, приняв его, он с удовольствием обнаружил, что полоса эта гладкая и твердая, как грудь подружки. На поле, разумеется, был ветроуказатель, естественно, весь в заплатах, как АОК, всегда есть ветроуказатель. Это часть их сомнительного очарования, такая же, как древний биплан, явно находящийся на вечной стоянке перед единственным ангаром.