Марк Элгарт - Подселенец Страница 3

— Эй, парни, — проорал Жмых, неожиданно начиная ощущать всю тяжесть тонн земли над собою, — вы меня слышите? Нормально всё у вас?

В следующую секунду он успел ощутить себя последним человеком на Земле, безвозвратно заживо похороненным в какой-то безымянной могиле.

— Да, нормально, — донёсся до него издалека приглушённый голос Судака. — Ты по делу ори, а то заикой сделаешь ни за что. У тебя одного очко, что ли, играет, думаешь?

Жмыху сразу полегчало. Когда ты боишься в одиночку, это один разговор, а вот когда такой крутой парень, как Судак, боится с тобой на пару — это уже не трусость, а чувство локтя, что ли.

Сделав ещё пару осторожных шагов, он не увидел, а скорее ощутил в стороне от себя какое-то движение. Отчаянно пытаясь удержать аккуратно опускающееся прямо куда-то в кишечник сердце, он осторожно позвал:

— Лавр, ты?

— Нет, — ответил ему прямо в ухо совершенно незнакомый и очень нехороший голос. — А вот ты был послушным мальчиком?

Жмых почувствовал, как его колени подгибаются и сам он уже готов упасть на пол.

— Я э-э-э… я был, — неожиданно горло перехватило, будто кто-то невидимый, но очень сильный накинул ему на шею петлю. Это страшное ощущение удушья, заставило Жмыха судорожно задёргаться, но тут что-то очень прочное и твёрдое обволокло его со всех сторон, не позволяя сделать ни единого вдоха, и он провалился в небытие.

— Жмых, где ты, придурок? — в полную мощь лёгких заорал Судак, — нашёл чего?

Тишина. И тишина такая, от которой хочется поскорее убежать, запеть, затанцевать чечётку, просто заорать благим матом, только чтоб её не слышать.

— Луня, — позвал Судак.

— Тут я, — откликнулся Луня.

— Уходим по-быстрому, — скомандовал Судак. — Потом вернёмся с братвой и фонарями. Всё тут перевернём, а пацанов наших найдём. Понял, нет?

— Ага, — отозвался кто-то прямо за его спиной, — а ты был послушным мальчиком?

— Что за хрень, — ещё успел удивиться Судак, одновременно выхватывая спрятанную заточку и отмахиваясь ею в сторону голоса,

— ты ещё кто такой, бля?!!!

И тут же согнулся, получив страшный удар в живот. Инстинктивно прижав руки к поясу, он вдруг почувствовал под ладонями что-то липкое и скользкое, расползающееся под пальцами. Теряя сознание, он всё ещё пытался запихнуть выползающие из распоротого живота кишки обратно, когда что-то большое и тёмное накрыло его с головой, сковывая движения и гася разум.

Луня был почти уверен, что уже умер. Но только почти. Когда осторожно пробирающийся впереди него Судак неожиданно исчез, он ничего сразу не понял. Оставшись один в полной темноте, потеряв всякие представления о направлении, Луня просто сел на корточки и зажал голову руками. Это всегда помогало.

Когда его отец и мать, оба такие интеллигентные и культурные на людях, вдруг начинали кричать на друг на друга такими словами, которых он не слышал и от самых злостных школьных хулиганов, когда она начинала кидаться на отца, выставив вперёд наманикюренные в лучшем городском салоне ногти, а тот в ответ отвешивал ей затрещины, которых не постыдился бы и Майк Тайсон, Луня всегда садился в углу и зажимал голову руками. И это помогало. Всегда. Родители мирились, становились неестественно добрыми и покупали Луне всё, чего бы он ни захотел. Но растопыренные пальцы с накрашенными ногтями часто преследовали его в ночных кошмарах.

Но сейчас кошмар не уходил. Судак пропал, просто растворился в воздухе. Куда подевался Жмых, Луня даже и не хотел задумываться. Главное — выбраться из этого чёртова подвала, а там… Там увидим.

Осторожно нащупав в кармане дешевенький "Крикет", Луня чиркнул колёсиком. Зажигалка работала. Не Бог весть как, но работала, и её слабый огонёк немного развеивал тьму подвала. Осторожно, практически на ощупь, Луня начал продвигаться в ту сторону, где, по его представлению, был выход, и тут наткнулся на Лавра.

Тот же самый бесформенный череп, те же самые слегка навыкате бесцветные глаза и безвольный подбородок. Только вот под подбородком ничего не было — голова Лавра просто стояла в нише, выложенной в кирпичной стене. Отшатнувшись, Луня хотел было закричать, но не смог. Язык не слушался. Медленно в темноте, пятясь задом от страшной ниши, он вдруг почуял на плече чью-то руку.

Луня замер. Разум, балансирующий на краю пропасти, приказывал ему просто закрыть глаза и потерять сознание, но Луня не смог. Вместо этого он услышал незлой, но какой-то очень нехороший голос:

— А ведь ты был послушным мальчиком? Да, ты был послушным… — голос, похоже, слегка удивился. — Ну что ж, повернись, я хочу тебе кое-что показать.

Медленно-медленно Луня повернулся к говорившему и увидел перед собой странного старичка. Одет старичок был в какие-то обноски, на ногах носил — ну надо же! — лапти, а причёска его смахивала на воронье гнездо. В одной руке старичок держал здоровенную сучковатую палку, а за спину его был перекинут туго набитый холщовый мешок.

— Да-да, — удивлённо протянул старичок. Только сейчас до Луни дошло, что дедушка светится в темноте каким-то неживым, зеленоватым светом. — Ты и вправду был послушным мальчиком. Но не очень хорошим, — дедушка улыбнулся. В чёрном провале рта между бородой и усами хищно блеснули по-акульи острые треугольные зубы. Луня почувствовал, как тёплая струйка мочи бежит по его левой ноге. — Но это не беда, — продолжал дедушка, — просто загляни в мой мешочек, и ты увидишь, что случается с по-настоящему непослушными мальчиками.

Дедок перекинул с плеча свой мешок, развязал его и сунул под нос Луне. Против своей воли Луня заглянул в чёрное нутро мешка непонятного старичка, после чего тонко, по-заячьи закричал. И больше кричать не переставал…

P. S. Бабай — таинственное воображаемое существо славянского фольклора, которым часто пугают непослушных детей. (с) Е. Грушко, Ю. Медведев "Словарь славянской мифологии"

Подселенец

— Стрёмное дело, ох, стрёмное, — покачал опухшей мордой Берёза, — даже и не знаю, кого на него подписать, да и подпишутся ли…

Они сидели на лавочке в одной из дальних аллей парка имени XXI съезда партии рядом с неимоверно загаженной лужей, почему-то гордо именующейся озером. Место было надёжное и неоднократно проверенное. Не в силу своей уединённости, отнюдь, народа вокруг хватало, но народа тоже специфического. Работяги с ближайшего завода, какие-то малолетки с приблатнённой внешностью и повадками, а на деле — хомячки хомячками, несколько пьяненьких уже тёток очень среднего сексуального возраста и прочий подобный контингент. "Лужа" давно считалась местом практически безопасным: вроде бы и народ вокруг, но никто тебя не замечает и в дела твои не лезет, у всех своя компания. Просто бухают люди после рабочего дня, отдыхают, эка невидаль.