Елена Ткач - Перстень старой колдуньи Страница 3

И потому-то он сегодня и волновался так — знал, что все происходящее не случайно, и тут, в этом доме его ждет что-то. Перемена какая-то… Откуда к нему пришла эта убежденность он не знал. Но словно почувствовал чей-то зов, когда они впервые проезжали эти места на машине. Он тогда чуть не заплакал как маленький, когда отец начал подтрунивать над мамой по поводу отсутствия кухни в квартире! Ему казалось, что жизнь его кончится так и не начавшись, если они не поселятся именно здесь — в Сыромятниках, на берегу Яузы, в старом доме на седьмом этаже.

Никита вдруг замер на месте, услышав какой-то странный звук. Плеск воды? Но откуда он тут может быть! Он подошел к пролому в полу, который образовался, когда рабочие снимали старую ванну. В небольшое отверстие размером примерно с ладошку ребенка был виден уголок нижней квартиры. Оттуда и доносился странный звук. И пение. Кто-то пел песенку нежным тоненьким голоском. Он присел, наклонился к самому полу и заглянул в дыру. И у него дух захватило…

Там, внизу, на полу помещался большой эмалированный таз, полный искрящейся пены, а в этом тазу стояла девочка лет двенадцати и пела, поливая себя водою из ковшика. Теплые блики света играли на её нежной коже так, что казалось, будто это она сама светится. Длинные намокшие волосы прядями падали вдоль спины. От неё словно исходило сияние — так она была хороша… Девочка была совершенно нагая!

Никита почувствовал как кровь хлынула ему в голову и испугался, что сейчас задохнется — твердый ком застрял в горле и он не мог ни проглотить его, ни вздохнуть. Он отпрянул от проема и сел на пол — ноги не держали его, они стали ватными. Кит весь дрожал крупной дрожью — так подействовал на него вид обнаженного девичьего тела, которое он впервые увидел. Немного успокоив дыхание и подождав, когда сердце перестанет разламывать ему грудь, он сжал в кулаки липкие от пота пальцы и вновь заглянул в дыру.

Это было сильнее его! Знал ведь, что подглядывать стыдно, знал, что поступает гадко и потом сам себя загрызет, но ничего с этим поделать не мог. Он глядел туда — на эту незнакомую девочку, стройную как цветок, и знал, что кончено… Он погиб! Он влюбился без памяти…

Его незнакомка прервала свою песню и что-то сказала. Слов её он не расслышал. Никита вдруг почувствовал в себе дикую ненависть к тому существу, которое в эту минуту, как и он, могло видеть её. Он впервые понял как сильна и страшна ревность. Что она не подвластна разуму и он не в силах справиться с ней! С кем же она разговаривает? Он должен знать это! Он наклонился ниже — так, что один глаз его глядел прямо в дыру, а щека легла на холодный цемент развороченного пола. Но рядом с девочкой не было никого. Только грязноватая кухонная мойка — значит там, под ним была кухня. Она потянулась, привстав на цыпочки, и предоставив ему разглядеть прелесть её маленьких грудей… а потом позвала, протянув руку. На пальце её блеснуло кольцо. Матовый овальный камень, который светился тусклым радужным светом. И свет от камня на какое-то время полностью поглотил Никиту — он словно втянул его взгляд в себя и от этого загорелся сильней… Теперь уже яркое искрящееся свечение исходило от камня, а когда девочка поводила правой рукой, на которой был перстень, — от неё словно бы растекались волны какой-то загадочной силы…

Ах, так вот с кем она говорила! — у ног её показался большой толстый кот, черный как смоль. Он кругами заходил вокруг таза, нервно постукивая по полу упругим хвостом. Никита вздохнул с облегчением — никто, кроме него, не видел её купания! Рядом с нею был кот. Всего лишь кот! Самый обыкновенный…

— Ф-фу-у-у! — вздохнул он с облегчением и распрямился, чтобы перевести дух. Посидел немного, улыбаясь бессмысленной и глупой улыбкой, а потом, словно магнитом притянутый, снова потянулся к дыре. И с криком отпрянул черная лапа с выпущенными когтями ударила его по щеке, едва не выцарапав глаза. Послышался утробный кошачий вой и два ока — прозрачные, без зрачков — глянули из дыры… Это были не кошачьи глаза. И не человеческие. Таких глаз не было ни у животных, ни у людей… Никита глухо охнул и потерял сознание.

Когда он очнулся, была уж глухая ночь. По стенам пустой квартиры бродили тени. На щеке запеклась кровь и рана болела. Ему стало не по себе. Очень не по себе! А вдруг то существо, которое глянуло из дыры, уже тут? И кто оно? Вдруг сейчас кинется на него? Ему захотелось немедленно убежать и пусть на дворе глухая ночь — не страшно! Гораздо страшнее то, что он увидел…

Но он не сбежал — он остался. То новое и волнующее, что он впервые почувствовал, когда увидел её, — эту девочку — было сильнее страха. Никита знал теперь, что это значит — влюбиться! Его как будто стрелой сразило. Сразу и наповал! Только стрела эта не убила, а только… как бы отняла его у себя самого. Отныне все прежнее отлетело — мир, покой, привычная рассеянная мечтательность… Один взгляд, брошенный вниз, в провал все переменил. Мысли и чувства больше не принадлежали ему — они стремились к ней — к стройной девочке, купавшейся в тазу возле мойки…

Глава 2

ЕВА

Кит всю ночь промаялся без сна и уснул только под утро. Его разбудили шаги, голоса — пришли рабочие. А при них он не хотел заглядывать в дырку в полу — ни с кем не хотел делить свою тайну. И в школу пора — он уже и так опоздал на первый урок.

Он ушел, мечтая о том, чтобы поскорее вернуться. Но рядом с мыслью о незнакомой купальщице притаился страх.

Что это было? Чьи глаза глянули на него из темноты? Его разум напоминал селение, по которому пронесся смерч, — прежде спокойные мысли мелькали и путались, вспыхивали и сталкивались… и, казалось, этому не будет конца!

И дни потянулись за днями — пустые, растянутые — Никита места себе не находил — он только и думал, как бы вновь очутиться в своей новой квартире в Сыромятническом переулке. Но родители не хотели, чтоб сын болтался там во время ремонта посреди хлама и мусора — и так вон вернулся весь поцарапанный! Ему нужно нормально питаться и заниматься как следует — за прошедшие две недели успел нахватать троек и даже схлопотал двойку по математике, чего с ним прежде никогда не случалось.

Овечкин, пряча улыбку, наносил удар за ударом по бюджету семьи — так, что мама только тихо ахала, а папа крякал и с удвоенной энергией впрягался в работу. Они решили: делать ремонт — так уж делать! Чтоб и материалы отделочные были качественными, и плитка в ванной, и двери не самые дешевые, чтоб не повело древесину винтом… Они соглашались с Сергеем, убеждавшим, что деньги — дело наживное, а квартира — это уж на всю жизнь! Вот и надо её отделать так, чтоб любо-дорого…