Давид Зурдо - 616 — Ад повсюду Страница 3

Дети забиваются под кровать, когда им страшно… Он нагнулся и откинул простыни. И увидел большие, до смерти напуганные глаза. Под кроватью прятался старик.

— Мы должны выбираться отсюда! — крикнул пожарный.

Дэниел недоуменно посмотрел на него:

— Я не могу найти мою розу.

Пожарному вспомнились слова послушницы: «Он не хотел уходить — не мог найти свою розу». Ничего глупее Джозеф Нолан в своей жизни еще не слышал. Он испытал жгучее желание хорошенько врезать этому сукиному сыну. Люди полезли в это пекло, чтобы спасти его задницу, а тот твердит о какой-то чертовой розе.

— Если вы сейчас же не вылезете, клянусь Богом, я сам вас оттуда вытащу!

Шум пылающего здания заглушил угрозу Джозефа и приступ кашля, последовавший за ней. Пожарный резко пригнулся, когда середина потолка обрушилась вниз, в море огня и пепла. Дэниел испустил отчаянный вопль и стремительно выбрался из-под кровати, чуть не сбив пожарного с ног. Невероятно, как у него еще хватало сил?

— Вернись обратно!

Дэниел бросился вверх по лестнице, и пожарный, чертыхаясь, устремился за ним. Горела черепичная крыша, пылал остов потолка. И в языках пламени, среди горящих столов и стульев, метался Дэниел.

Он дышал тяжело и прерывисто, обжигал себе руки, но не отступал. Было слышно, как он бормочет: «Я не могу найти мою розу». У пожарного сжалось сердце. Старик был сумасшедшим. Под ногами заходили ходуном доски настила. Но он должен вытащить Дэниела. Тот не увидел, как Джозеф подкрался к нему сзади и занес кулак. Секунду спустя мир для Дэниела погрузился во тьму. Пожарный поймал его на лету и бросился прочь, унося на спине немощное, удивительно легкое тело старика.

Уже рассвело. Даже самые долгие ночи когда-нибудь заканчиваются. А эта ночь была самой длинной из тех, которые пожарный Джозеф Нолан мог припомнить. Усилиями нескольких команд огонь удалось потушить. Но от монастыря не осталось и камня на камне. Там, где вчера звучали молитвы, теперь высилась груда почерневших и дымящихся обломков. Нолан снова подумал, что ничего подобного на своем веку еще не видел.

Нечто похожее, должно быть, произошло тридцать три года назад, в 1972-м, когда девять пожарных — а среди них и отец Джозефа — погибли при тушении огня в здании гостиницы «Венданге». Их оплакивал весь Бостон.

Было жарко, но Джозефа бил озноб. Немного болела обожженная спина, и иногда в груди пробуждались приступы кашля. А так ничего серьезного. Врач сказал, что ему повезло: если бы Джозеф глотнул немного больше дыма, отправился бы в больницу вслед за Дэниелом… Вот он действительно пострадал, бедняга.

Когда Дэниела увезла «скорая помощь», пожарный уже знал, что этот старик — слабоумный и что для него нет ничего дороже таинственного цветка — его розы. Чертова роза, чуть не стоившая жизни им обоим!

Пожарный и сам не понимал, что он собирался сделать сейчас. Он был не из тех, кто возвращался на «место преступления». После того как Нолан выбрался из пожара живым, он хотел лишь одного: забыть обо всем на свете, оказаться дома, обнять детей. И ничего больше. Но сегодня Джозеф не смог противиться внезапно охватившему его странному желанию.

Он обошел здание с левой стороны, так, как он делал это ночью, и добрался до обугленных останков того, что когда-то было домом Дэниела, сарая, который он делил с мешками земли и удобрений и с садовыми инструментами.

Пожарный поднялся на груду развалин, из которой, точно сгнившие зубы, торчали почерневшие куски дерева. Маленькая птичка, сидевшая на одной из остывших головешек, при его появлении испуганно встрепенулась и перелетела на уцелевшую часть стены. Под ней, среди останков сгоревшего сарая, Джозеф увидел цветочный горшок. Пожарный приблизился к нему, вновь вспугнув птицу, которая, казалось, укоризненно поглядывала на него черными бусинками глаз. Каким-то чудом огонь не тронул цветочный горшок и растение в нем. Но роза Дэниела оказалась всего лишь засохшим стеблем. И погибла она задолго до пожара.

2

Моря золотой пшеницы колыхались над выжженной солнцем землей провинции Авила. Черный «Сеат-Толедо» снизил скорость, проезжая мимо кладбища кастильского городка Хоркахо-де-лас-Торрес. Строго говоря, кладбище располагалось уже за городской чертой. Его окружала побеленная известью ограда. Единственный вход перегораживала железная решетка.

Машина продолжила путь до городка и остановилась на площади у церкви. Водитель в форме и кепи открыл дверь, выпуская толстого епископа и молодого священника. Оба неспешно выбрались из машины.

Путешествие из Мадрида не продлилось и полутора часов, но епископ страдал одышкой, да и годы брали свое. Почувствовав головокружение, он оступился, и водитель вынужден был подставить руку, чтобы тот не растянулся на булыжниках мостовой.

— Антонио, пожалуйста, — взмолился епископ, — сходи в бар и купи лимонаду. Эта жара невыносима…

С епископа ручьем лился пот. Он снял шляпу и протер ладонью блестящую лысину. Молодой священник, светловолосый, с голубыми глазами, снисходительно посмотрел на него.

Водитель тотчас вернулся с несколькими холодными бутылочками. Молодая барменша вышла взглянуть, что за важная особа пожаловала к ним в город. Старики, севшие в этот вечерний час сыграть партию в домино, тоже с любопытством выглянули из бара на улицу.

Они увидели, как епископ и священник направились к церкви, и вспомнили: на последней мессе им говорили, что вскоре прибудут легаты Святого престола для канонизации Дона Ихинио. Он был местным приходским священником до самой своей смерти, которая случилась в начале Гражданской войны.

Епископ, несомненно, — лицо сведущее в том, что касается святости. Тем не менее население городка терялось в догадках. Не епископ задавал сейчас тон.

Посланником Конгрегации по делам святых был молодой священник, североамериканский иезуит, служивший в Риме. Его звали Альберт Клоистер. Именно ему поручили эксгумировать останки Дона Ихинио, истинного христианина, еще при жизни прослывшего во всей округе святым. Его душа, чистая, отзывчивая, выдержала немало битв с силами зла. В память об этой напряженной борьбе, из которой он именем Божьим вышел победителем, на ладонях Дона Ихинио не затягивались стигматы. Таких людей Церковь считала восприемниками Божественного дара. Вскоре после его смерти одна старуха обратилась к нему в молитвах и попросила помочь ее внучке, восьмилетней девочке, которая страдала болезнью костных тканей, в то время неизлечимой. Казалось, девочка была обречена на преждевременную дряхлость и смерть, но… В один прекрасный день она проснулась здоровой, и врачи только развели руками от удивления. Пять лет спустя чудо повторилось с одним набожным человеком, который еще в детстве упал с обрыва и остался парализованным. Он неустанно молил Дона Ихинио, чтобы тот замолвил за него слово перед Богом, и Господь избавил его от немощи. Ровно через десять лет после падения человек снова встал на ноги, хотя доктора уверяли, что он повредил костный мозг и никогда не сможет ходить.