Юкито Аяцудзи - Another. Часть 1. Что?.. Почему?.. Страница 3

Эта дрянь, от одной мысли о которой становится страшно, впервые случилась со мной полгода назад, в октябре.

Сперва грудь начала как-то странно болеть, и было такое чувство, что стоит мне шевельнуться, как я тут же задохнусь. Я подумал, что надо просто переждать, и все пройдет, но за пару дней лучше мне не стало. Наоборот, становилось все хуже, поэтому я рассказал отцу, и мы отправились в больницу. Как только они сделали рентген, сразу стало ясно, что у меня пневмоторакс левого легкого и что оно в процессе коллапса. Меня госпитализировали в тот же день.

Лечащий врач решил применить метод лечения под названием «плевральный дренаж».

Мне дали местный наркоз, потом скальпелем проделали дырку в груди и ввели в плевральную полость тонкую трубочку под названием троакар.

Лечение продолжалось неделю; все это время мое съежившееся легкое надувалось до нормального размера, а рана зарастала. Потом меня спокойно выписали. Доктор тогда произнес слова «полное выздоровление», но в той же фразе добавил: «Вероятность рецидива – пятьдесят процентов».

Я тогда старался особо не думать, насколько это большой шанс. Просто принял к сведению, что да, когда-нибудь это у меня может повториться. Но я и представить себе не мог, что столь печальная судьба настигнет меня так быстро и в такой неподходящий момент…

Честно говоря, на душе у меня было погано.

Бабушка ушла домой; во второй половине того же дня меня отправили в операционную и начали делать плевральный дренаж, как в прошлый раз.

К счастью, доктор оказался ничего. Полгода назад, когда в меня совали трубку, боль была адская, а сейчас – вполне терпимая. Как и тогда, меня выпишут, после того как воздух выйдет через трубку, легкое надуется и рана зарастет. Однако мне сказали, что раз один рецидив уже произошел, риск следующего еще выше. Если так будет продолжаться, придется задуматься об операции. От этих слов мое настроение увяло еще больше.

Вечером бабушка приехала снова и привезла мой мобильник. Но я решил, что все расскажу отцу завтра утром.

Если я скажу прямо сейчас, это все равно ничего не изменит. Моей жизни ничего не угрожает, и вовсе незачем его тревожить, давая слушать мой слабый голос.

Насос возле моей койки тихо булькал – с этим звуком воздух, который откачивался из моей груди, выпускался в воду.

Я вспомнил предупреждение насчет «может создавать помехи работе медицинской аппаратуры» и отключил мобильник. Потом, чувствуя раздражение от непрерывной боли и удушья, посмотрел в окно.

Я лежал в стационаре городской клиники. Это было старое пятиэтажное здание; моя палата была на четвертом.

Под темнеющим небом виднелись нечеткие белые огни. Огни крохотного горного городка, где родилась и выросла Рицко, моя мама, которую я видел только на фотографиях. Йомияма.

«Сколько раз я уже бывал в этом городе?»

Такая мысль мелькнула в моем затуманенном сознании.

Я вспомнил немногое. Когда был маленьким – совсем не помню, был здесь или не был. Когда учился в начальной школе – был три или четыре раза. С тех пор, как поступил в среднюю – вроде сейчас первый раз?.. А может, нет.

Я размышлял на тему «а может, нет», когда мои мысли резко остановились. Из ниоткуда поднимался густой шум, какое-то «дзззззз». Он навис надо мной, он словно давил меня…

У меня вырвался тихий вздох.

Похоже, действие наркоза заканчивалось. Разрез ниже подмышки, куда была вставлена трубка, охватила пульсирующая боль, сливающаяся с постоянной болью в груди.

3

Бабушка навещала меня каждый день.

Мне казалось, что больница довольно далеко от дома, но бабушка рассмеялась и сказала, что это не проблема, поскольку она за рулем. Вот это я понимаю, бабушка. Ну, правда… возможно, она из-за этого немножко запускает домашние дела, а она ведь наверняка беспокоится и за Рёхэя, моего дедушку, у которого от старости слегка не все дома в последнее время… В общем, несмотря на ее успокаивающие слова, мне было ужасно совестно. Спасибо огромное, ба – я просто не могу не испытывать самую искреннюю благодарность.

Плевральный дренаж постепенно делал свое дело; на третий день и боль поутихла. После чего возникла новая проблема – безумная скука. Я ведь даже ходить самостоятельно до сих пор не мог.

Во-первых, я был по-прежнему подсоединен трубкой к аппарату. Во-вторых, мне дважды в день ставили капельницу. Даже до туалета добираться было трудно, что уж говорить о душе – я его вообще пока не принимал.

В моей одноместной палате стоял телек, который можно включить, подкормив монетками, но днем по нему шли только скучные шоу. Такой у меня был выбор: сдаться и все равно смотреть, либо почитать какую-нибудь из книжек, купленных бабушкой, либо слушать музыку… Так вот в безделье и тянулось время; вряд ли кто рискнул бы назвать это отдыхом.

На шестой день – это была суббота, 25 апреля – после обеда пришла Рейко-сан.

– Извини, что до сих пор не удавалось тебя навестить, Коити-кун.

Она виноватым голосом рассказала, что всю неделю, как бы она ни старалась уйти с работы пораньше, у нее не получалось; но, конечно, я и сам это отлично понимал. Если бы я вздумал пожаловаться, извиняться пришлось бы мне.

Самым жизнерадостным тоном, каким только мог, я рассказал ей о своем состоянии и о том, что поправляюсь. О прогнозе врача, который он сделал сегодня утром, – что если все пойдет хорошо, то меня выпишут уже в начале следующей недели, но в любом случае – в этом месяце…

– Значит, ты сможешь пойти в школу после Золотой недели[5], да?

Рейко-сан повернулась к окну. Я сидел на кровати, и, естественно, мой взгляд проследовал за ее.

– Эта больница построена на холме возле горы Юмигаока. С восточной стороны… теперь смотри вон туда. Видишь, там к западу еще горы? Одна из них называется Асамидай.

– Странные какие названия.

– Юмигаока – потому что оттуда прекрасный вид на заходящее солнце, а из Асами – на восходящее. Думаю, отсюда и названия[6].

– Но наш город называется Йомияма, так ведь?

– К северу отсюда есть гора, которая так и называется – Йомияма. Сам город лежит в долине, но в ней есть множество пологих холмов, вытянутых с севера на юг.

Я до сих пор плохо представлял себе основные детали географии города. Возможно, Рейко-сан это поняла, почему и устроила мне простенький тур. Может быть, вид из окна натолкнул ее на мысль, что сейчас идеальная возможность мне про все рассказать.

– Вон там, видишь? – Рейко-сан подняла правую руку. – С севера на юг идет зеленая полоса. Это река Йомияма, она течет через весь город. А за рекой – видишь, вон там? Видишь?