Анатолий Маевский - Нерожденные Страница 3

— О них не помнят их родители. Или не хотят помнить — ответил сын, — Но они есть, и они ждут своих родителей.

Дети окружили Николая. Они были разные: и совсем маленькие, и подростки. Дети с неподдельным восторгом рассматривали Николая, трогали его комбинезон и шлем, который летчик держал в руке.

— Дядя! Ты пришел за своими? — слышалось со всех сторон. — А когда наши папы и мамы придут за нами? Скажи, ты же знаешь.

— Придут, детки, придут ваши мамы и папы за вами. За всеми, но не сразу.

— А ты заберешь своих?

— Да, обязательно.

Дочка прижалась к Николаю и с гордостью сказала:

— Это мой папа! Он заберет нас. Он летчик. Военный.

Дети с восхищением замолчали, разглядывая Николая.

— Папа! Пойдем! — позвал сын.

Вскоре они пришли к маленькому домику на окраине деревни. У домика была желтая крыша и светло — зеленые стены. Вокруг дома было много красивых цветов и небольшие цветущие деревца. Во дворике, огражденном невысоким заборчиком была песочница, несколько разноцветных лавочек и качели.

— Ну, вот, мы и пришли — затараторила дочка, взбираясь на качели. — Папа! Поиграй с нами!

— Нам некогда, сестренка. Папе нужно помочь. Да и место нужно приготовить для нашей младшей сестры — она уже скоро придет к нам.

Девочка захлопала в ладошки:

— Ура! К нам идет сестричка! Нам теперь будет веселее!

Николай взял сына за плечо:

— Постой, сынок! Какая сестричка к вам придет?

— Наша, папа. Твоя дочка. Младшая. Вот, посмотри! — сын достал из кармана рубашки небольшое зеркало в железной оправе. — Посмотри сюда!

Николай всмотрелся в зеркало, изображение в котором стало расти и расти. Он увидел маленькую девочку на руках у его жены, Светланы. Ребенок улыбался и играл мамиными волосами.

— Она еще там — сказал мальчик, — Но скоро будет здесь, с нами.

Николай похолодел:

— Я ничего не знаю о ней.

— Ты и не узнал бы ничего, если бы сюда не попал. А теперь знаешь. Мама не хочет отпускать ее к нам. И врачи не виноваты — они ведь не знают, что и посоветовать маме. Никто не знает, как все будет после аварии, как все закончиться.

— Что закончится?

— Авария на станции, папа. Ты же оттуда. Если на станции что-то пойдет не так, то будет новый взрыв. Потом еще, и еще. Тогда в наши края за многими детьми придут их родители. И придет много новых детей, очень много. Жалко их. Жалко всех. Пойдем, посмотришь, и сам все увидишь.

Раздался легкий треск, и рядом с ними появился большой, в рост взрослого человека, полупрозрачный шар, слегка переливающийся в отблесках Солнца.

— Заходи, не бойся — мальчик легко прошел через стенку шара и исчез внутри.

Николай протянул руку к шару. С легким треском рука прошла сквозь стенку. Летчик шагнул вперед, и оказался внутри шара, рядом с сыном. Мальчик посмотрел на отца:

— Ты готов?

Летчик кивнул головой.

Ничего не произошло, только он ощутил еле заметное головокружение. Стенки шара стали почти прозрачными, и Николай с сыном растворились в темноте.

Они мчались в темноте над спящим городом: Николай вздрогнул — он узнал ночную Припять, ему приходилось не раз летать ночью над этим городом. Впереди показались знакомые очертания ЧАЭС, залитые огнями. Они подлетели ближе. Здание 4-го энергоблока было целое!

— Сынок! Что это? Неужели успели отстроить блок после аварии? Он же был разрушен наполовину.

— Нет, папа, это прошлое. Здесь сейчас 26 апреля 1986 года. Время: 1 час 21 минута. Сейчас начнется, смотри! — тихо сказал мальчик.

Вдруг раздался громкий хлопок. Часть крыши 4 энергоблока разлетелась в стороны. Легко и непринужденно, словно играючись. За крышей посыпались стены блока. Изнутри разрушенного циклопического строения вырвался ослепительный столб бело — синего свечения и полетели горящие обломки разной величины. Все это произошло за считанные секунды. Вспыхнула во многих местах разрушенная взрывом крыша. Клубы дыма с проблесками пламени, повалили из вырванных взрывом окон и разрушенных проемов стен.

Николай невольно отшатнулся.

— Смотри, папа — это взорвался реактор. Если люди не смогут сделать все правильно, то скоро взорвется еще три.

— Но ведь они же не взорвались!

— Не знаю. Все вращается по кругу в этом мире, а здесь, видишь сам — все только началось, и может развиваться совсем по-другому, не так, как в твоем прожитом времени.

— Тогда где же мы?

— По-вашему, мы сейчас в прошлом. Мы смотрим глазами ТЕХ людей, мы — в ИХ настоящем.

— А ты не боишься радиации? Ведь здесь сейчас тысячи рентген!

— Не боюсь, папа! Мне ничего не может повредить — ведь меня нет в вашем мире, я ведь нерожденный. А ты вернулся сюда ненадолго. Это время тобой уже прожито. Смотри туда! — и мальчик показал на две пожарные машины, с включенными сиренами синими мигалками подлетевшими к разрушенному 4 блоку. Боевые расчеты выскочили из машин, разматывая пожарные рукава в направлении гидранта, а один пожарник по стационарной пожарной лестнице за считанные минуты поднялся на крышу горящего блока, на 70 метровую высоту.

Поднялся, оценил ситуацию в течение нескольких десятков секунд, и так же стремительно стал спускаться вниз.

Николай с сыном приблизились к краю крыши — так близко, что можно было шагнуть на нее. Крыша полыхала огнем многоочагового пожара, многометровые языки пламени жадно сливались друг с другом в один огненный вал, который беспощадно пожирая все на своем пути, неумолимо продвигался к главному машинному залу атомной станции и смежным энергоблокам. На крыше кипел и вспыхивал битум, валялись раскаленные куски графита, выброшенные взрывом из нутра разрушенного реактора. Эти куски графита ярко светились, даже на фоне пламени, от них в разных местах вспыхивали новые очаги пожара. Из зияющего провала в крыше блока, над взорвавшимся реактором, бил ослепительно яркий белый, с синеватым оттенком свет. Целый столб света.

— Страшно как, папа! — сказал сын, поежившись, словно от холода.

— Это ад, сынок. Это настоящий ад на земле.

Пожарный тем временем спустился вниз, к машинам, и по его команде боевой расчет одной машины стал быстро разматывать пожарные рукава к трубам — стоякам, расположенным на стенам блока. Расчет второй машины с подключенными пожарными рукавами рванулся в машинный зал, через выбитые взрывом двери, прямо в чадные клубы дыма и гари, валившие из здания блока. Командир пожарных с двумя другими бойцами полезли вверх, на горящую крышу. Взревели двигатели автоцистерны, и вода стремительно стала подниматься по сухотрубам вверх, догоняя бойцов. Все это заняло несколько минут.