Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера... Страница 3

— А щас уже по-другому делают. Эти цифры уже приелись всем. Делают не девять тысяч девятьсот девяносто девять, а на пример девять тысяч девятьсот девяносто, или девять тысяч девятьсот восемьдесят девять.

— Дак ведь и у нас с властью тоже самое. Как люди только это все едят?

— А людям на самом деле наплевать. Они просто привыкли уже. Как к рекламе, как к этим цифрам — привыкли. И как цифры на распродажах терпят, так и здесь — просто терпят и делают вид, что ничего не происходит. Главное, что уровень финансового благосостояния граждан растет, все более-менее сыты — и всем наплевать. Делайте что хотите с нами — только кормите нас периодически. Самый основной животный инстинкт — пожрать. Пожрать, посрать, поспать, посношаться — больше ничего не надо. Мы ведь все просто предки обезьян. Все животные. И наши жизни по большому счету ничего не стоят.

— Да. Это так же как в Америке. Правительство создало людям сказку. Все сыты и относительно защищены. Главное — государство обеспечило своих баранов восполнением основных потребностей. А когда все сыты — всем наплевать, кого бомбят в Ираке, или в Иране, или в Югославии. Никого не интересует, какую внешнюю политику ведет правительство — насколько она правильна или не правильна, насколько она преступна или справедлива. Главное, что люди сыты и ни о чем не думают.

— Это всегда так — обеспечь свой народ хлебом и он пойдет за тобой куда угодно и оправдает любую твою войну, любое вторжение в другое государство и любой геноцид. Главное — чтобы народ был сыт, чтобы у людей мозги жиром заплыли и перестали думать. Основы управления стадом овец.

— Нет, все-таки в Америке есть некоторые группы людей, которые устраивают там демонстрации, против войны протестуют.

— Это потому что они пресытились. Потому что они слишком давно уже хорошо едят и начинают задумываться о более высоких материях, так скажем.

— Правильно. А у нас еще все помнят голодные годы. Нашим еще пока надо отъедаться и отъедаться. Поэтому народ кроме еды больше ни о чем другом пока и не думает. Вот когда окончательно жиром заплывут — тогда что-то сработает внутри у некоторых, основные потребности отойдут на второй план, и люди станут задумываться о более вечных ценностях. Начнут задумываться о таких понятиях как справедливость, правда, и так далее.

— Нет, но ведь — я все-таки вернусь и позволю себе заметить одну маленькую забавность — действительно еще есть люди, которые воспринимают нового президента как новую власть. Как бы смешно это не звучало — но такие люди действительно есть.

— Это бесполезно.

— Ой, а моя дочка тут недавно мне заявила, что хочет татуировку сделать.

— Ну, дак что теперь.

— Дак ведь я спрашиваю — а зачем тебе? Она говорит — это, типа, модно щас. Мода такая.

— Ну, это всегда так. Что ты хотел?

— Дак ведь говорит — хочу как у… этого… как у Тимати.

— Да, есть у нас такой забавный персонаж.

— Раньше татуировки — у каждой ведь свое значение было. Просто так их не делали. В татуировках можно было судьбу человека проследить и узнать, чем он занимается. Это была его жизнь. И у каждой татуировки было свое значение и своя история. И за татуировку еще нужно было ответить.

— Ну, дак это всегда так. Всегда так было. Сначала появляется какой-то человек, который живет этим, он этим дышит, для него это — его жизнь. Это часть его. Он пропитан этим. Он этим живет. А потом у него появляется куча последователей, для которых это просто понты, как говорится. Здесь и начинается массовая культура.

— Ну да. Это из разряда, когда элитарная культура переходит в массовую. Только там на самом деле не совсем так, как ты сказал. Сначала у этого человека появляется группа последователей, которые так же отождествляют себя с ним и его жизнь со своей — и для некоторых из этих людей это становится потом тоже частью собственной жизни, они тоже этим пропитываются. А вот потом уже, когда это переходит в по-настоящему массовую культуру — вот тогда уже люди просто начинают копировать какие-то внешние признаки, не вкладывая в это никакого смысла. И вот тогда уже и смысл этого движения, или идеи, или образа жизни — теряется.

— Ну, как всегда было в этом мире — да.

— Дак вот моя-то дочь — она же малолетка еще. Она-то не понимает этих вещей. Не понимает смысла этого. А хочет просто потому что модно. Потому что вот у Тимати так.

— Ну, это мода, да. Переболеет со временем. Щас быть модным это круто. Раньше не было моды. Не было таких понятий — было круто быть партийным, смотрели — партийный ты или нет. А щас смотрят — модный ты или не модный. А раньше моды практически не было.

— Точнее, она была, но была одна на всех — та, которую партия одобрила.

— Ну да. Другой и не могло появиться.

— Нет, она как бы начинала появляться постепенно, но только…

— Только — да, когда уже все начало сыпаться потихоньку. Власть партии стала ослабевать. Все начало разваливаться, трещины стали появляться в железном занавесе — вот тогда сквозь эти трещины что-то и начинало потихоньку просачиваться.

— Да. А щас-то мод сколько — щас их много. Щас несколько разных модных течений. И практически каждая из них инициирована людьми, которые реальной властью в этом мире обладают. Эти люди — они же реально имеют этот мир постоянно во все щели. И с каждого человека они такие деньги стригут! И на модных течениях целые империи себе возводят. Просто дурят людей, управляют ими, как хотят.

— Да, это точно. Разводят на лохов по чище партийных генсеков в союзе.

— Дак они реально чуть ли не всем миром правят.

— Да, это всегда так было. Всегда — лишь бы овцы были сыты, и делай с ними что хочешь. Хоть шерсть стриги, хоть на мясо пускай, а хочешь — просто играйся с ними в поле.

— Дак весь этот мир — он весь, весь кем-то управляется. У каждого какие-то свои интересы. Смотришь — здесь одни правят, там смотришь — другие. У каждого свои сферы влияния.

— Свои сектора, да.

— Люди — просто материал, просто стадо — средство существования. Правды нигде нет.

— А она и не нужна никому. Волки правят баранами и делают с ними что хотят.

— И баранов это устраивает.

— А им больше ничего и не нужно.

— Правильно. А никто и не задумывается. Просто хавают все подряд — через телевизор, через Интернет, через знакомых. И еще считают себя прогрессивными и продвинутыми.