Дина Джеймс - Исцеление Страница 3

Мишка не возражал против данной процедуры, повторявшейся три-четыре раза в день. Кот любил внимание и мог целый день с довольным видом сидеть на коленях у Наны, пока та его чесала. Но только не с Бекки. Ее Мишка ненавидел, и это чувство было взаимным.

Бекки оставила рюкзак в прихожей и проверила, закрыты ли двери, краны и прочее, выключена ли плита, а затем поздоровалась с бабушкой.

— Привет, Нана! — сказала она, входя в гостиную.

— О Бекки, ты дома, — улыбнулась в ответ Нана, но Бекки знала, что она удивилась ее появлению. — Как дела в школе — все хорошо?

Бекки кивнула, как всегда. Сегодня все было ужасно, но она не хотела расстраивать Нану.

— На дом много задали? — спросила Нана, вставая, за что Мишка удостоил ее недовольным взглядом.

— Нет, я почти все сделала в школе, — честно ответила Бекки. За три часа в «заключении» можно многое успеть. — Есть хочется. Как насчет ужина? Сегодня моя очередь готовить.

Нана нахмурилась.

— Мне кажется, ты вчера готовила, — неуверенно произнесла она.

Бекки ужасно не хотелось обманывать Нану, но ее появление на кухне было чревато. Теперь Бекки готовила еду каждый вечер, но давала бабушке понять, что та тоже иногда принимает участие.

— Пока я сидела в школе, мечтала о спагетти, — уклонилась она от ответа, чтобы прекратить разговор о дежурстве у плиты. — Думаю, это будет неплохо. Их легко делать, я умею.

Нана рассеянно кивнула и вернулась к вычесыванию Мишки. Кот злобно посмотрел на Бекки, словно говоря: «Ну, что стоишь? Иди отсюда! Ты здесь не нужна». Бекки показала мерзкому животному язык и ушла на кухню готовить ужин.

Она успела вымыть и протереть половину тарелок, стоявших в раковине, когда раздался стук во входную дверь — кто-то изо всех сил колотил в нее ногами.

Бекки, нахмурившись, посмотрела на часы. Было около девяти, а в гости к ним никто не ходил. Больше не ходил. Раньше Нану навещали подруги — когда она еще помнила, кто они такие и о чем говорят. Сама Бекки никогда не приглашала друзей домой. Впрочем, у нее и подруг-то не было, кроме Робин. Но даже если бы и были, она никого бы не стала звать. Посторонние люди смущали Нану.

Шум повторился, и Бекки оглянулась на дверь ванной комнаты. Нана чистила зубы перед сном. Бекки надеялась, что она ничего не слышит. Она посмотрела в глазок и увидела на крыльце какую-то темную фигуру. Затем включила лампу над дверью, и белокурая голова с гримасой отвращения отвернулась, но человек остался стоять на месте. Он снова пнул дверь, и теперь Бекки поняла почему. У него в руках безжизненно висело окровавленное тело темноволосого парня, который недавно забрал у нее свой «счастливый карандаш».

— Выключи ты эту лампу! Хочешь, чтобы нас все соседи увидели? — резко окликнул ее незнакомец, стоявший на крыльце. — Не знаю, как тебе, а мне это совершенно не нужно!

Бекки не могла с ним не согласиться и повиновалась. Она выключила свет и открыла дверь.

— Так-то лучше, — произнес высокий худой парень со светлыми волосами. Несколько секунд он стоял на крыльце, разглядывая Бекки и прихожую у нее за спиной. Она молча и удивленно смотрела на него, и он заговорил снова: — Ну что? В чем дело, Целительница? Я не могу стоять здесь всю ночь! Я вошел бы через обычный вход, но он запечатан, и у меня не осталось выбора — пришлось стучаться в парадную дверь.

— Что?.. — в смущении выдавила Бекки.

— Если ты друг и принес мне больного, войди в эту дверь и получи мое благословение!

Бекки резко обернулась, услышав голос Наны — сильный и ясный, как много лет назад.

Нана стояла в розовом купальном халате и таких же шлепанцах. «Странно, что она принимает душ вечером, — мелькнуло в голове у Бекки. — Наверное, опять забыла, зачем пришла в ванную, и решила, что уже утро». (Нана никогда не принимала душ по вечерам.)

Блондин испустил глубокий вздох облегчения и протиснулся мимо Бекки в дверь. Затем быстро пропил в гостиную, бормоча что-то сквозь зубы.

— Приношу свои извинения, госпожа Целительница, — тоном раскаяния произнес он, приблизившись к Нане. — Вход был запечатан, иначе я бы им воспользовался…

Нана жестом оборвала его речь и взяла с каминной полки пыльный канделябр.

«Зачем ей эта штука? Обычное украшение. Вроде остался от дедушки?» — подумала Бекки.

— Неси его наверх, — негромко приказала Нана и отправилась вслед за парнем по лестнице, шагая твердо, как прежде, а Бекки, ошеломленная увиденным, осталась стоять в дверях. Опомнившись, она быстро закрыла дверь на замок и взбежала по лестнице за Наной. Край розового халата Наны исчез за дверью в дальнем конце коридора. Там была кладовка для белья. Какого?..

Открыв дверь, Бекки увидела, что полки кладовой были вовсе не полками. Скорее, они походили на фальшивые стеллажи в библиотеках домов с привидениями и теперь отъехали в сторону, открыв потайной ход.

Ух ты! Она знала, что их дом старый и мрачный, — здесь жили многие поколения Макдоннеллов, — но потайной ход… Здорово! Как в книжках про Нэнси Дрю[1]! Бекки помедлила лишь мгновение и пошла за Наной.

— Я очень извиняюсь, Марта, — услышала она слова блондина, произнесенные почти благоговейным тоном, — но я подумал… ее знак… она показалась мне удивленной. Она не обучена искусству?

Марта. Парень назвал Нану этим именем. Никто не называл ее так, кроме старых друзей, а мальчишка, судя по его виду, еще и школу не окончил. Кстати, он учился не в ее школе, это точно, — такого симпатягу было трудно не запомнить.

— Она еще молода, — ответила Нана. — Положи его, я осмотрю. Приведи кровать в божеский вид, ладно? Я уже сто лет сюда не заходила.

Неужели это говорит ее Нана? Будто она внезапно… начала выздоравливать. Нана давно не разговаривала таким уверенным тоном. А таких длинных связных фраз она не слышала от нее более трех лет.

— Она здесь, слушает нас, — негромко произнес блондин. Затем повысил голос: — Входи, маленькая Целительница. Мы знаем, что ты здесь. Можешь сама на все посмотреть.

Бекки вышла из потайного коридора и оказалась в комнате, освещенной канделябром, который каким-то образом сам зажегся. Нана, склонившаяся над телом Райана, даже не взглянула на нее; она осматривала его глаза и раны.

— Одежда! — твердо приказала она, и одежда Райана исчезла; осталось только нижнее белье.

Нана взглянула на блондина, подняв бровь.

— Оставим это, — спокойно произнес тот. — В тех местах у него нет ран.

— Ты его тоже укусил! — задохнувшись от возмущения, воскликнула Нана, поворачивая голову Райана и глядя на две крошечные ранки у него на шее. — Сидней! Как ты мог! Это был ты… я вижу! О!