Виктор Песиголовец - Лицо порока Страница 3

— Доброго здоровьица, — бесстрастно поздоровался я, пытаясь определить, в каком он настроении.

— Ага! Приветик! — шеф бодро пожал мне руку, и сразу приступил к делу: — Ты заметил, что на странице «Очевидное-невероятное» печатается разная дребедень, какие-то бабушкины байки?

Я неопределенно пожал плечами.

Серые глаза шефа излучали добродушие. Он откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столу — верный признак того, что сейчас его голову переполняют идеи.

— Говорят, в Ивановку на похороны сестры приехал какой-то дед то ли с Урала, то ли с Алтая. Он, будто, и травами да заговорами лечит, и судьбу предсказывает. И вообще очень мудрый и, главное, общительный старичок. Ты бы смотался в Ивановку, может, что-нибудь путное получится.

— Хорошо! — кивнул я. — Поеду. Разделаюсь с самыми неотложными делами и займусь стариком.

Мы еще немного поболтали о том, о сем, и шеф, напялив на нос очки, опять углубился в писанину.

В приемной, кроме Маши, никого не было. Я попросил у нее свежий номер газеты и, пока она рылась в ящике стола, рассматривал причудливый кулон на ее шее. Мне нравились и кулон, и шея, и вся Маша. В душе я поражался этому факту: женщина по многим параметрам несколько изношенная, подержанная, потрепанная, а почему-то так сильно притягивает к себе. Я не удержался и повел себя, словно отъявленный хулиган, — наклонился и лизнул языком в вырезе ее платья. От неожиданности она громко взвизгнула. А я отступил на шаг и виновато улыбнулся. Маша сделала зверское выражение липа и погрозила мне кулаком:

— Нельзя приставать к замужним женщинам!

Я задумчиво почесал нос указательным пальцем. Ну да, нельзя. К замужним. Интересно было бы только узнать, в который раз ты замужем, милашка? Готов дать голову на отсечение, что не в первый, а может, и не во второй. Но это, понятно, не мое дело.

Через полчаса секретарша занесла мне в кабинет кипу информаций, присланных в редакцию по факсу. Она казалась деловой и озабоченной.

— Ты не сердишься? — спросил я смиренно, ласково заглядывая в ее широко распахнутые глаза с неумело накрашенными ресницами.

— О чем ты? — Маша лишь скользнула взглядом по моим губам, хотя раньше я не замечал, чтобы она боялась смотреть мужчинам в глаза.

— Ну, помнишь, я сделал… вот так? — обхватив секретаршу за плечи, я приник губами к ее груди.

— Отпусти! Сейчас же! — закричала она гневно. Но, впрочем, вырывалась не особенно энергично.

Я с неохотой отпустил. Грудь Маши пахла парным молоком и спелыми яблоками.

Круто развернувшись, секретарша быстро выскочила из кабинета. Я так и не понял, она действительно была возмущена и обижена или притворялась? Но вдаваться в размышления не стал и нырнул в бумаги. Этот маленький милый флирт придал мне сил и желания работать. К обеду, завершив самые неотложные дела, я по обыкновению выпил в ближайшем кафе «Элегант» полстакана водки и засел за телефон. Мне необходимо было немедля сыскать пятьдесят-шестьдесят тонн пшеницы не ниже третьего класса по сходной цене. Уже не один год я имел на этом неплохой приработок. Несколько частных предпринимателей, занимающихся переработкой сельхозпродукции, постоянно просили меня, как имеющего давние связи в среде аграриев, добыть по дешевке семена подсолнечника, пшеницу, гречиху, мясо и за это платили положенное в таких случаях вознаграждение. Естественно, неофициально, без оформления надлежащих документов, что и мне, и им давало возможность сэкономить на налогах.

Вскоре, переговорив с несколькими фермерами и руководителями крупных агрофирм, мне удалось положительно решить свой вопрос. Настроение сразу стало радужным. Покрутившись на работе еще часик, я рванул в свой любимый «Оксамит» подкрепить силы очередной порцией спиртного.

«Оксамит» — один из баров, расположенных недалеко от редакции, — был не из дешевых. Но зато здесь я всегда чувствовал себя наиболее уютно и комфортно. Заказывал все, что хотел и сколько хотел, совершенно не заботясь о том, хватит ли денег расплатиться. Меня в баре знали как постоянного посетителя и без лишних слов потчевали в долг. На этот раз я появился тоже почти с пустыми карманами.

На еду у меня обычно уходит мало денег. Я привык пить, не закусывая. Ну, разве что заедаю ломтиком лимона или, в редких случаях, запиваю минералкой. Заказываю я всегда только водку, так как вино, пиво и ликеры презираю с юности, джин, виски и текила — не в моем вкусе, а коньяк хоть и люблю, но у меня от него почему-то болит сердце.

Седовласый бармен Володя, крупный, высокий мужчина, как всегда, почтительный и предупредительный, легонько пожал мне пальцы в знак приветствия. И, не спрашивая, сразу налил добрых полстакана. Не отходя от стойки, я вылил водку в рот и закурил. Володя снова наполнил мою посудину.

— Присяду, — сказал я ему и, забрав со стойки стакан, направился к свободному столику, коих в баре в тот час, кстати, было большинство.

Пахло цитрусовыми и копченой рыбой. Этот запах стоял в «Оксамите» всегда. Наверное, потому, что тарелки с дольками апельсинов и лимонов никогда не убирались со стойки. Так же, как и тарелки с кусочками горбуши и толстолобика.

Тихо журчала томная музыка, навевая желание напиться и уснуть. Публика — человек десять — лениво потягивала спиртное из своих фужеров и бокалов, жевала шоколад и бутерброды с ветчиной. Володя обслуживал очередного клиента. Я скользнул взглядом по лицам.

В основном молодежь. Только напротив за столиком сидели две женщины средних лет. Одна, явно захмелевшая, с застывшей полуулыбкой на рыбьих губах, все время что-то тараторила и размашисто жестикулировала. Другая, сидящая ко мне спиной, с копной красиво уложенных медового цвета волос, держала в тонкой руке фужер и кивала головой, в чем-то соглашаясь с собеседницей. Фигурка этой дамы, в дорогом кроваво-красном платье, притягивала взор: изящные покатые плечи, по-девичьи хрупкая талия, перехваченная широким кожаным поясом, длинная грациозная шея. Рядом, на стуле, лежали ее шубка из чернобурки и отороченный мехом берет. Да, не бедная дамочка! Я ждал, когда она повернет голову в мою сторону. Мне была видна лишь часть ее лица, а хотелось увидеть его полностью. Но женщина не поворачивалась, сидела, как завороженная, в одной позе. Тогда я проглотил остаток водки и направился к стойке.

— Володя, плесни-ка еще!

Пока он наливал, я рассматривал мордашку дамы. Маленький точеный подбородок с едва заметной ямочкой, тонкий ровный носик, небольшой рот, высокие скулы… Довольно аппетитная бабенка! Но когда я заглянул в ее глаза… Яркие, синие, плачущие, будто весенняя даль, невероятной глубины, они просто сражали наповал. Мне никогда в жизни не приходилось видеть таких глаз. Я уставился на женщину, как баран на новые ворота, И она это заметила. Окинула меня равнодушным взглядом, но красный бутон ее губ все-таки тронул чуть заметный ветерок улыбки. Я заулыбался в ответ, приподняв свой стакан над головой в знак приветствия. Женщина спрятала глаза.