Брайан Стэблфорд - Лондонские оборотни Страница 3

— Есть улучшение, сэр Эдвард? — спросил Мэллорн. Таллентайр покачал головой.

— Боюсь, что ему стало хуже. Он спит глубоко, но очень тревожно.

Ему показалось, что эта новость вызвала у Мэллорна, скорее, любопытство, чем огорчение.

— Вы не можете разобрать, что он говорит? — спросил он, пройдя мимо Таллентайра, чтобы занять место поближе к мечущемуся в бреду Дэвиду. Он склонился, приблизив к лицу больного ухо, чтобы уловить слабый, но непрекращающийся поток слов.

— Не думаю, что он жаждет открыть нам какие-то важные тайны, — язвительно произнес баронет. — И в любом случае, вы стали его исповедником?

Священник невозмутимо поднял глаза на Таллентайра, не прекращая слушать.

— Имя, — пробормотал он, — он кого-то зовет… Он говорит: «Корделия»… а, ведь это ваша дочь. Не так ли? — Казалось, что он чем-то обескуражен.

— А, может, он читает отрывок из «Короля Лира»? — саркастически предположил баронет. Священник, казалось, некоторое время серьезно обдумывал эту гипотезу, как будто не распознал иронию. Но затем он покачал головой и сказал:

— Но бедный мальчик в смертельной муке. Как если бы…

— Это бред… — грубо оборвал его сэр Эдвард. — И не более того.

Священник выпрямился.

— Конечно… — согласился он. — Что же еще?

И в том, как он это сказал, что-то очень не понравилось Таллентайру. Слова были обычными, но, был в них заложен и какой-то иной смысл, понятный только Мэллорну. Священник словно пребывал в неуверенности, как будто, разрывался между желанием узнать что-то и боязнью поверить в это. Его темные глаза блуждали по стенам палатки, ни на чем не задерживаясь надолго, как будто частица страха Лидиарда передалась и ему. «Предрассудки», — подумал Таллентайр.

Для сэра Эдварда Таллентайра предрассудки были величайшим врагом современного человека, источником чудовищных идолов, которых надлежало низвергнуть, чтобы обезопасить Эру Разума. Он считал традиционно верующих людей более терпимыми, чем приверженцев модных культов, с недавних пор так расплодившихся в лондонском свете. И пока они плыли между водопадами, Мэллорн казался ему вполне разумным человеком. Но путешествие вглубь пустыни как будто пробудило в иезуите какие-то древние темные инстинкты, и теперь он походил на того, кому в каждой тени мерещатся затаившиеся призраки.

— Дэвид еще молод, — сурово сказал Таллентайр, — и крепче, чем кажется. Не думаю, что он умрет. Если он хорошо выспится, то к утру достаточно поправиться, чтобы ехать назад.

— Я хотел бы остаться с ним, — произнес священник. — Я слышу, как он читает в бреду «Отче наш». Он взывает к Всемогущему Господу о помощи. И, возможно, я могу ему пригодиться.

Баронет стиснул зубы, и его губы плотно сжались. Он когда-то и сам был католиком, и, хотя ныне считал себя атеистом, не питал особой вражды к церкви. Но он и слушать не желал, что этот лежащий в бреду юноша, может предпочесть общество исповедника обществу друга. А тем более думать о миропомазании.

— Я бы предпочел, чтобы вы ушли к себе в палатку, святой отец, — сухо заметил Таллентайр. — Можете быть уверены, я позову вас, если в этом будет нужда.

Мэллорн, однако, не торопился исполнить просьбу, хотя прозвучала она, фактически, как приказ. Он произнес:

— Умоляю вас, подумайте, сэр Эдвард… — и, не закончив фразы, замолчал. Таллентайр очень хотел узнать, что же не поведал ему этот человек. О том, что знает причину страданий Дэвида? О том, как ему помочь? Так почему не сказал?

— Зачем вы привезли нас сюда? — Резко спросил баронет.

Темноволосый священник, был явно доволен, что требование, удалиться, отложено. Он поглядел на Таллентайра в упор, его глаза блестели, в свете лампы. Он ответил, и голос прозвучал ровно, но баронета снова охватило тягостное чувство, что здесь кроется какой-то обман.

— Вы знаете, почему, сэр Эдвард, — сказал священник. — Я слышал о здешних гробницах и искал спутников, которые помогли бы мне их обследовать. Я не завел вас куда-то обманом, я не обещал вам огромные пирамиды и статуи Сфинксов, а лишь разрушенные мастаба [6] и древние погребальные камеры, как раз то, что мы и нашли. Я думал, вы как просвещенный человек поймете истинную ценность того, что мы увидели. Это то, что осталось от додинастической эпохи, то, что старше самих великих пирамид. Если Лепсиус прав в своей интерпретации хронологии египетских царей, артефакты этой долины созданы за четыре тысячи лет до Рождества Христова. Не думаю, что здесь есть золото или драгоценности, но эти камни относятся к древнейшим в мире творениям человеческих рук. Вот почему я хотел попасть сюда и предложил вам присоединиться ко мне.

«Тут нечто большее», — подумал Таллентайр. — «Если это правда, то далеко не вся». Но он был англичанин и джентльмен, как и Мэллорн, поэтому не мог позволить себе открыто предположить, что священник лжец.

— Вы знали, что проводники, не пойдут сюда, — сказал он вместо этого. — Вы знали, что они побоятся. Верно?

Отец Мэллорн пожал плечами.

— Мне известны местные предрассудки, — ответил он. — Те, кого мы наняли — простые люди, и предпочитают знакомые дороги. Возможно, это место имело когда-то дурную славу, но если и так, оно ее снискало в глубокой древности.

— Трудно поверить в это, — сказал Таллентайр скептически. — Устная традиция не сохраняет преданий в течение столетий. О чем бы ни говорили народные сказки и легенды о проклятиях, передающиеся от поколения к поколению. Если проводники испугались, то могу предположить, что им внушило страх нечто, случившееся на памяти ныне живущих. — Здесь он помедлил и увидел, как взгляд собеседника на миг переметнулся на Лидиарда, голос которого зазвучал чуть громче. Мэллорн по-прежнему внимательно вслушивался в лепет больного, и Таллентайра осенило:

— И вы сами боитесь, не так ли? В болезни мальчика есть что-то, что тревожит вас? Скажете, что именно?

Мэллорн посмотрел на Таллентайра. Он был спокоен и невозмутим, похоже, его не слишком ошеломили слова баронета.

— Я немного обеспокоен, сэр Эдвард, — признался он. — Я не знал, что мы здесь найдем. Здесь бывали до нас, и не очень давно. И они пришли, надеясь найти что-то, представляющее для них большой интерес. Как и меня, их занимает истинная история мира. Верно, я не решился идти сюда один, и заручился вашей поддержкой, чтобы чувствовать себя в безопасности. И мне жаль, что вы не убедили проводников остаться с нами, и крайне жаль этого мальчика. Но не стоит винить меня ни в том, ни в другом. Возможно, большая опасность бродит среди этих гробниц, но я не могу вам сказать, в чем она состоит. Вы просто рассмеетесь в ответ на мои слова.