Скотт Томас - Кораблекрушение в Викхэмптоне Страница 3

Каким дураком я был. Мне надо было убежать, но я осторожно пошел глубже в длинный каменный сарай. Овцы беспокойно шевелились, глядя, как я иду мимо. Звук дождя и ветра становился все громче, когда я приближался к месту, где мы положили жертвы крушения. Очевидно, задняя дверь не была надежно закрыта.

Какой ужас! Уоткинс лежал лицом вниз у подножья верстака, его брюки сползли на лодыжки. Верстак был пуст, если не считать отброшенных мокрых женских одежд. Уоткинс был недалеко от утонувших, и затылок его был проломлен. В одной руке он еще сжимал щипцы, и что-то маленькое и блестящее торчало из другого его кулака. Я наклонился и вытащил… один из загадочных желтоватых шипов.

Задняя дверь распахнулась шире, ветер с воем ворвался внутрь, и я увидел самую жуткую сцену. Обе фигуры казались серыми и смутно-призрачными за летящими занавесями дождя — нагой священник лежал на спине, его оседлала темноволосая женщина-труп, которая ритмически раскачивалась, цепи звенели на ее запястьях. Она повернулась, чтобы со слабой двусмысленной улыбкой взглянуть на меня жгучими черными глазами, в то время как безумный священник посмотрел поверх ее взгляда и разразился маниакальным смехом.

Как мне выразить тот абсолютный ужас и отчаянье, что поразили меня, когда я увидел, как женщина склоняется над священником, открывает рот и извергает толстого черного угря прямо в глотку бедного создания? Я повернулся, чтобы бежать, когда язык вдернулся ей обратно в рот.

Я чуть не падал в обморок от ужаса, я спотыкался, я почти тонул во внутреннем потопе моей собственной обезумевшей крови. Пол был скользким от сукровицы и соломы — я упал! Великий боже, подумал я, помоги! Я увидел, как эта женщина подходит и становится на колени над Уоткинсом. Казалось, она что-то шепчет близко в его зияющий рот, а потом он сел прямо и с видимым усилием встал! Женщина повторяла все с теми, кого мы привезли с берега, и они тоже оживали!

Я вскарабкался на ноги и, перепрыгнув через то, что было Олдричем, рванулся наружу в шторм. Движимый безмерной паникой, я слепо мчался, оглядываясь, чтобы увидеть, как темноволосая женщина, у которой теперь не хватало среднего шипа во лбу, гнала перед собой отару испуганных овец. Позади нее ковыляли священник, Олдрич, Уоткинс и остальные с берега.

Если б разум мой был яснее, или если б дождь не лил с такой слепящей силой, я побежал бы в другом направлении, ибо я чересчур поздно понял, что бегу прямо к краю крутого, поросшего травой скалистого обрыва над морем.

Я повернулся, все еще сжимая шип женщины, когда волна овец налетела на меня и промчалась мимо. Бедные испуганные твари прыгали вниз, срывались с края обрыва и с плеском падали в море. Потом я остался лицом к лицу с людьми, если были людьми эти спешащие и сопящие создания. Я, разинув рот, следил, как женщина с языком-угрем вела свою несчастную ораву.

Я отвернулся, не в силах больше смотреть в лицо своему року, и в конечном проблеске панической ярости зашвырнул этот шип далеко в бешеные волны. Еще раз зазвучал пронзительный свист — все ближе и ближе. Казалось, он исходил из зияющей дыры в голове женщины-трупа. Я повернулся вовремя, чтобы увидеть, как наступающие мертвецы стеной приблизились ко мне, а потом, к моему изумлению, они пробежали мимо и прыгнули со скалы, падая один за другим в дикий прибой внизу.

Мне часто снится судно, мелькающее в волнах стального цвета, дождем падающие со скалы овцы, и дикий свист демонов, словно ветер, шумит в моей голове! Мне снится женщина со змеей вместо улыбки! Я обречен видеть во сне сарай-гробницу… мертвую плоть возле своих губ, и кровь, бегущую и пляшущую!

Однако, сегодня я усну, сегодня этому наступит конец. Приставив пистолет к своей голове, я больше никогда не увижу никакие сны!