Кэти Макалистер - Ты меня просто убиваешь Страница 30

— Эшлинг, мне кажется, тебе стоит на это взглянуть.

— Одну секунду — я почти сделала это. Драконий огонь Дрейка был ключом к моей силе, в этом я была уверена. Я извлекла эту ожившую энергию из недр своего существа и придала ей форму.

— Как ты любишь мертвецов, с кровью или хорошо прожаренных?

Я открыла глаза и, увидев окружающее глазами нормального человека, снова ощутила смутное чувство потери и разочарования.

Беседка горела.

— Какого дьявола?!

— Нельзя так говорить…

— Брось это дерьмо! — перебила я, уставившись в.; пламя, лизавшее заднюю стену беседки. — Я ведь велела тебе ничего не трогать!

— А я и не трогал — это все ты. В ту минуту, когда ты стала тяжело дышать и выполнять всякие свои трюки, начался пожар.

— Да чтоб мне сдохнуть! — прорычала я, вскакивая на ноги и кашляя, — от дыма у меня защипало в горле и заслезились глаза. — Ну почему у меня всегда все не так?

— По-моему, сейчас не время обсуждать свой несчастный удел. Самое время убираться отсюда, пока мы не поджарились.

— Ты прав, но не только из-за пожара — меня больше волнует, что скажет инспектор Пруст. Он, возможно, считает, что я не убивала мадам Довиль, но уж наверняка не будет скакать от радости, обнаружив меня здесь. О дьявол, Розовые Губки!

— А может, она ничего не скажет, — предположил Джим, когда я на пару дюймов приоткрыла дверь, чтобы осмотреть сад.

— Ты так думаешь?

— Да нет, просто хотел тебя подбодрить.

— Ты, как всегда, очень мне помог.

— Все мои хозяева это говорили. Огонь разгорался, скамейка у стены уже пылала.

Я, прищурившись, всмотрелась сквозь дым в тело Венецианца.

— Может, нам надо его снять?

— Сама смотри: или ты, или он.

— Голосую за первый вариант.

— В кои-то веки я с тобой согласен.

Я махнула Джиму, он выбежал, и я, выйдя, плотно закрыла за собой дверь. Затем обернулась и подолом туники вытерла дверную ручку.

— Отпечатки, — объяснила я Джиму, толкая его к дому.

— Беседка сейчас сгорит, а ты думаешь об отпечатках пальцев?

Я сердито посмотрела на него:

— Я уверена, что, если как следует поискать в зоомагазинах, можно найти набор для кастрации типа «Сделай сам».

Джим задумался:

— Понял.

Я остановилась у мощеной дорожки, ведущей во внутренний дворик дома.

— Я вот думаю, может, надо вызвать полицию? Нехорошо бросать Венецианца висеть вверх ногами. И потом, если Розовые Губки расскажет инспектору Прусту обо мне, а я не сообщу о трупе, он же решит, что я замешана в преступлении?

Джим зубами схватил меня за одежду и потащил в сторону, к узкой, посыпанной щебнем дорожке, которая тянулась вокруг дома.

— А что бы ты на его месте подумала?

— Ну, в общем, то же самое, но, может, все-таки вызвать пожарных?

— Halted. — раздался со стороны дома мужской голос.

В дверях стоял какой-то человек в полицейской форме; он смотрел прямо на меня. Затем повернулся и махнул рукой куда-то влево — из-за угла выходили еще два человека в штатском. Я узнала их — это были люди инспектора Пруста. Человек в дверях указал на меня.

— Arretez-vous, vous etes!

— Джим! — заорала я, затем развернулась и бросилась бежать в противоположном направлении, в ту сторону, где не было полиции. — Помоги мне!

— Отдай мне приказ! — заорал он в ответ. Я остановилась на несколько секунд и проревела:

— Эффриим, я повелеваю тебе, как твоя госпожа напасть на людей, которые попытаются меня остановить… но только без увечий, и смотри, чтобы тебя сам го не покалечили, ладно?

Затем я рванула к деревянному забору, примыкавшему к кирпичной стене. Джим позади меня начал рычать по-собачьи. Я остановилась у калитки и принялась разбираться с замком; внезапно меня охватила тревога за Джима. Я заметила огромный черный шар, прыгнувший полицейских. Один из детективов бросился бежать, крича что-то по рации. Полицейский в форме корчился траве. Джим рычал и щелкал зубами, отгоняя второго детектива.

— Джим, к ноге! — крикнула я, распахнула калитку и понеслась прочь.

Я пробежала почти до угла дома, когда путь мне преградила двухметровая живая изгородь, упиравшаяся в переднюю стену здания. Прохода в ней не было. За спиной у меня раздавалось тяжелое дыхание Джима, во дворе кто-то кричал.

— Дерьмо собачье!

— Merde, — поправил меня Джим.

— Какая разница! Я полезу через эту чертову Я попыталась протиснуться сквозь кусты и сразу же запуталась в тысяче мелких веточек. Туника порезалась, цепочка, на которой висел мой талисман, зацепилась за ветку, волосы — тоже, ужасные острые колючки впились в мои голые руки и лицо, но я продолжала лезть вперед, потеряв при этом только одну сандалию. Наконец, задыхаясь, я вынырнула с противоположной стороны и в ту же секунду увидела полицейские машины, выстроившиеся в ряд прямо перед домом.

Я повернулась к ним спиной и, прихрамывая, пошла прочь от дома, вытирая с лица копоть и грязь, вытаскивая из волос ветки и листья и готовая броситься в бегство при малейших признаках опасности. Джим, следовавший за мной, бубнил что-то об испорченной великолепной шкуре. Я задержала дыхание, когда, дойдя до угла, мы повернули налево, но не услышала ни свистков, ни сирен, ни криков, ни топота полицейских у себя за спиной.

Я посмотрела на Джима. Он тоже был весь в листьях и ветках, с мордой, измазанной в земле. Я сняла с него мусор, пытаясь совладать с дрожью, которая внезапно меня охватила.

— К ноге? — ядовито произнес Джим. — К ноге?

— Ну, извини, это было первое, что пришло мне в голову. — Я прерывисто вздохнула. — Думаю, теперь мы в безопасности.

Не успела я произнести эти слова, как из-за угла вырулил сверкающий черный лимузин и, визжа тормозами, остановился в метре от меня. Я тупо уставилась на него; в ту же секунду из машины выскочил рыжеволосый мужчина, распахнул заднюю дверцу и даже без слов «Эй, привет, как дела, не возражаешь, если мы тебя похитим?» схватил меня за талию и запихнул внутрь. Я шлепнулась на пол, покрытый пушистым ковром, и Уткнулась носом в пару дорогих сверкающих итальянских туфель. Затем услышала, как заскулил Джим, которого швырнули вслед за мной.

— Добрый вечер, Эшлинг.

Я подняла глаза на ноги, затем оглядела колени, затем — сильные, мускулистые бедра. Голос был мне знаком. И бедра тоже — в каком-то смысле.

Я уперлась руками в пол и села лицом к Дрейку; Джим прислонился к моей спине.

— Дрейк Вирео, подумать только, и откуда ты здесь взялся?

Дрейк приподнял густую черную бровь:

— Именно это я сказал себе, когда увидел тебя около места очередного убийства.

Я оперлась о его колени, поднялась и села рядом с ним на удобное кожаное сиденье. Я как раз собиралась спросить, откуда, дьявол его возьми, он узнал, что я здесь, когда он произнес что-то на языке, который я никогда не слышала. Один из рыжеволосых кивнул. Машина заехала в тупик, развернулась и направилась в ту сторону, откуда только что появилась.

— Что это за язык?

— Венгерский, — ответил Дрейк, перегнувшись через меня, чтобы посмотреть в окно с моей стороны.

— Венгерский? Так ты на самом деле родом из Венгрии?

— Да.

Сирены раздавались ближе, и я поняла, что мы едем по улице, на которой стоял дом Венецианца, прямо к скоплению полицейских машин с синими мигалками. Машины почти перегородили улицу, полицейский в форме регулировал движение.

Дрейк отдал очередной приказ, и лимузин остановился. Я разглядела поверх живой изгороди беседку — из нее валил дым. Несколько зевак собрались у горящего сооружения, какой-то мужчина тащил садовый шланг, другой беспомощно застыл на месте. Розовые Губки была там, вцепившись в рукав человека в штатском.

— Это твоих рук дело? — негромко спросил Дрейк, глядя, как огонь подбирается к стене дома.

— Нет! Это все Джим!

— Я?! — задохнулся тот. — Я ничего не делал! Дрейк посмотрел на меня; глаза его казались почти черными.

— Ты приказала своему демону поджечь тело Венецианца?

— Да нет, все было не так, это несчастный случай. Я думала о твоем огне, и… и… вероятно, он вышел из-под контроля.

Дрейк рявкнул несколько слов, машина заехала в очередной тупичок, водитель развернулся и рванул прочь от дома. Дрейк, поджав губы, смотрел на меня внимательно, словно пытался прочесть мои мысли. Я вздернула подбородок, стараясь не думать о том, что у меня из руки идет кровь, глаза щиплет, а в волосах полно листьев.

— Если я верну тебе паспорт, ты уедешь отсюда?

— Что? — Я перестала вытирать струйку крови, сочившуюся из раны на предплечье, и уставилась на него.

— Если я верну тебе паспорт, ты уедешь из страны? — повторил Дрейк, затем достал из кармана носовой платок и осторожно промокнул кровь.

— А каким образом ты сможешь добыть мой паспорт?