Энн Райс - Дар волка Страница 30

Ройбена поразила эта мысль, и он даже записал ее на листочке, лежащем рядом с клавиатурой. Славный ты у меня, папа.

Но Комитет по спасению жизни Ройбена вдруг пополнился новыми членами.

Рози, милая и всеми любимая домработница, которая этим утром вернулась из ежегодной поездки к родным в Мексику, стала сетовать, говоря, что никогда не простит себе, что «сбежала» в тот самый момент, когда Ройбен больше всего в ней нуждался. И прямо сказала, что на него напал «луп тару», волк-оборотень.

Там был и Морт Келлер, лучший друг Ройбена, которого, судя по всему, пригласили прежде, чем все поняли, что Ройбен решил запереться в комнате и ни с кем не разговаривать. Вот это уже взбесило Ройбена. У Морта на носу защита диссертации на степень доктора философии в Беркли, у него нет времени на всякую ерунду. Он дважды навещал его в больнице, и это уже было поступком героическим, учитывая, что сейчас Морт вряд ли спал больше четырех часов в сутки, тратя все время на подготовку к защите.

А сейчас Морту — как и Ройбену — приходилось слушать «с самого начала» о том, насколько Ройбен изменился с той трагической ночи в Мендосино, заодно с рассуждениями Грейс о том, что он мог подхватить какую-нибудь заразу от бешеного зверя, который его укусил.

Подхватил заразу! Это еще мягко сказано. Что там живет, в лесу в Мендосино? Может ли оно говорить? Ходить по-человечески? Или это было…

Ройбен замер.

Конечно, может оно говорить. «Убийство, убийство». Он с самого начала знал, что не набирал 911. Его телефон подобрал этот зверь, это существо.

Ройбен почувствовал огромное облегчение. О'кей, значит, это создание не выродилось и не превратилось в безмозглое чудовище. Нет, оно наделено человеческим сознанием, таким же, как зверь в темных переулках Сан-Франциско. Если так, то оно, возможно, понимало… наверняка понимало, что случится с человеком, которого оно едва не убило в коридоре дома Мерчент.

Хорошо это? Или плохо?

Доносящиеся снизу голоса приводили его в бешенство.

Встав, Ройбен нашел компакт-диск с музыкой Моцарта, его любимый фортепианный концерт, воткнул в плеер «Боуз» и выкрутил громкость на полную.

Сработало. Теперь он их не слышал. Не слышал ни их, ни тихого гула голосов окружающего его большого города. Нажал кнопку «Повтор», чтобы диск играл непрерывно, и расслабился.

Мерцающий огонь, стук дождя по стеклам окон и музыка Моцарта наполнили комнату. Он почувствовал себя почти нормально.

Хоть на некоторое время.

Вскоре он принялся рыться на научных порталах, всех подряд. Не нашел ничего особенно удивительного. Он и так знал, что ликантропию уже давным-давно считают психическим заболеванием, при котором человек начинает считать себя волком и ведет себя соответственно. Либо демоническим наваждением, оборотничеством, когда человек действительно превращается в волка, пока кто-нибудь не подстрелит его серебряной пулей в волчьем обличье и человек не вернется в человеческий вид, умирая с умиротворением на лице, а какая-нибудь старая цыганка не скажет, что он наконец-то обрел покой.

Если говорить о фильмах, он их и так достаточно видел, больше, чем хотелось бы, скажем прямо. На «Ютюбе» было несложно найти ключевые сцены из этих фильмов. Ройбен проглядел сцены из «Оборотня», а потом из «Человека-волка» с Джеком Николсоном. И ему стало очень неприятно.

Конечно, все это выдумка, но в ней та фаза, в которой он находился, характеризовалась как переходная, а не окончательная. Оборотни сохраняли человеческий облик лишь на ранних стадиях. В конце «Человека-волка» Джек Николсон превратился в полноценного четвероногого лесного зверя. В конце «Оборотня» несчастная девушка, оборачивавшаяся волчицей, стала ужасным и отвратительным демоном.

«Но оно говорило, — подумал Ройбен, вспоминая ситуацию в Мендосино. — Могло пользоваться мобильным, черт его дери. Набрало 911, чтобы вызвать помощь пострадавшим. Какого оно возраста? Сколько времени оно там находится? Какого черта оно вообще оказалось в этом лесу секвой?

Селеста что-то говорила, что? Что в Мендосино всегда были волки, так? Ну, местные другого мнения, это точно». Он видел достаточно интервью по телевизору, они говорили, что в этих лесах волки стали исчезающим видом.

О'кей. Незачем искать ответы в фильмах. Откуда создателям фильмов знать правду? Хотя и в фильмах есть нечто ценное. В нескольких фильмах способность оборачиваться волком рассматривалась как дар. Это ему нравилось. Дар. С таким подходом ему будет легче смириться с тем, что с ним происходит.

Но в большинстве фильмов «дар» не имел какого-то определенного смысла. На самом деле, совершенно непонятно, почему оборотни в фильмах искали себе жертвы. Просто рвали на куски случайных людей. Не пили кровь, не ели мяса. Они вели себя вовсе не как волки. Вели себя, как… как больные бешенством. Точно, в фильме «Вой» они хоть находили в этом развлечение, но, помимо этого, что толку быть волком-оборотнем, таким как в кино? Воешь на луну, не помнишь, что ты делал в волчьем обличье, а потом тебя кто-то пристрелит.

Да, и про серебряные пули тоже можно забыть. Не будь он Ройбен человек-волк, если этому есть хоть какое-то научное объяснение.

Ройбен человек-волк. Такое имя нравилось ему больше всего. И Сьюзан Ларсон подтвердила его право так называть себя. Хорошо бы, Билли не стала слишком сильно редактировать статью.

«Разве это плохо, — подумал он, — называть себя человеком-волком?» Он снова попытался заставить себя испытать хоть каплю сострадания к насильнику, которого он убил. И не смог.

Где-то около восьми он решил сделать перерыв. Выключил Моцарта и попытался своими силами отключиться от голосов.

Это оказалось не так сложно, как он ожидал. Селеста уже ушла. Как выяснилось, отправилась в кафе с Мортом Келлером, который всегда был в нее влюблен в своем роде, а Фил с Грейс как раз принялись это обсуждать, хотя и не очень оживленно. Грейс позвонил специалист из Парижа, интересовавшийся случаями нападений волков, но она не стала слишком долго с ним разговаривать. Отвлечься ото всего этого оказалось легко.

Ройбен вывел на экран фотографии, сделанные им прошлой ночью, которые он сохранил в зашифрованной папке, защищенной паролем. И глядел на них с ужасом и вожделением.

Он хотел, чтобы это случилось снова.

Пришлось признаться себе в этом. Он ждал этого так, как еще ничего не ждал в своей жизни, как не ждал первой ночи в постели с женщиной, как не ждал утра на Рождество, когда ему было восемь лет. Он ждал, когда же это случится.

Но напомнил себе, что прошлой ночью это случилось лишь после полуночи. И снова принялся штудировать источники по ликантропии и мифологии оборотней. Роль волков в культуре человечества поразила его не меньше, чем истории об оборотнях. Средневековые описания Братства Зеленого Волка, с описаниями танцев селян вокруг костров, в которые бросали чучела волков, просто очаровали его.