Шарлин Харрис - Все хорошо, что начинается с убийства Страница 30

— Спасибо, что помогли моему сыну, — сказала она и твердо посмотрела на меня, но вдруг глаза ее наполнились слезами.

— Я не смогла помочь, когда это было важно, — ответила я.

— Вы не должны себя в этом винить, — ласково произнесла она. — Не сосчитать, сколько раз я плакала с тех пор, как он погиб, думая, что могла как-то предостеречь его, каким-то образом спасти. Я могла бы сама отправиться за молоком, вместо того чтобы просить его съездить в магазин. Именно тогда его схватили, знаете, на парковке… По крайней мере, там нашли машину.

Да, совсем новую, все еще со смятой решеткой.

— Но вы дрались за него, — тихо сказала Ланетт. — Из-за него вы пролили кровь.

— Не делайте меня лучше, чем я есть, — категорически заявила я. — Вы храбрая женщина, миссис Гласс.

— Не делайте меня лучше, чем я есть, — тихо повторила Ланетт Гласс мои слова. — Я поблагодарила черного морского пехотинца на следующий день после драки, но до сегодняшнего вечера ни разу не выразила признательность вам.

Я смотрела на пол, на свои руки, на что угодно, лишь бы не видеть больших карих глаз Ланетт Гласс. Когда я подняла взгляд, она уже исчезла.

Толпа медленно продолжала двигаться к выходу. Люди разговаривали, качали головами, натягивали пальто, шарфы и перчатки. Я шла вместе с остальными, погруженная в свои мысли, потом оттянула рукав, чтобы посмотреть на часы: восемь пятнадцать. Через открытые двери можно было видеть тесную толпу в вестибюле. Люди колебались, прежде чем выйти на холод. Между мной и дверями было человека три и как минимум шестеро — позади меня. Дородная женщина слева повернулась ко мне, чтобы что-то сказать. Я так никогда и не узнала, что же именно.

Взорвалась бомба.

Не могу припомнить, поняла ли я сразу, что произошло, или нет. Когда я пытаюсь это сделать, у меня начинает болеть голова. Но я, должно быть, повернулась и каким-то образом почувствовала, что возвышение разрушено.

Могучий ветер толкнул меня сзади, и я увидела, как голова женщины отделилась от тела, когда ее шею перерубило блюдо для пожертвований. На меня брызнула ее кровь, когда обезглавленное тело рухнуло, а голова и я полетели вперед. Мое толстое пальто и шарф слегка смягчили ударную волну, как и тела людей, находившихся позади меня.

Деревянные церковные скамьи также отчасти приняли на себя удар, но они, конечно, превратились в щепки, причем смертельно опасные. Некоторые обломки были большими, как копья, и такими же смертоносными.

Грохот меня оглушил, и я полетела вперед в тишине. Все случилось одновременно, слишком многое, чтобы все уловить… Голова женщины летела со мной. Мы вместе направлялись в загробный мир.

Я лежала на правом боку на чем-то неровном, а на меня навалилось что-то еще. Я промокла до костей. В церковь врывался холодный ветер, здесь и там мерцали язычки пламени. Я наблюдала за огнем и гадала, почему мне так холодно. Потом осознала, что, слегка повернув голову, могу увидеть звезды, хотя нахожусь в помещении. Это было чудесно, и я решила, что должна кому-нибудь об этом рассказать. Огни погасли, но все равно я кое-что могла разглядеть.

Я чуяла дым, резкий запах крови. Все это перекрывала тяжелая вонь химикалий, совершенно незнакомая мне.

«Дела плохи», — подумала я.

Я совсем ничего не слышала, поэтому ситуация становилась еще более сюрреалистической.

Одни мои органы чувств были в полном смятении от случившегося, другие совсем отказали. Мне нетрудно было убедить себя в том, что я просто вижу кошмарный сон.

Думаю, на несколько минут я потеряла ориентацию, потом до известной степени собралась. Я понимала, что рядом кто-то есть, чувствовала движения, но ничего не слышала.

Страдая от боли, я перевернулась на спину, приложила ладони к тому, что лежало у меня на груди, и толкнула. Оно сдвинулось. Я попыталась сесть, но снова упала. Больно.

В полумраке надо мной появилось чье-то лицо. Ланетт Гласс. Она что-то говорила. Я это видела, потому что губы ее шевелились.

Наконец женщина, кажется, осознала, что я ее не понимаю, и медленно задвигала губами.

Я решила, что она спрашивает: «Где… Муки?» — и вспомнила, что видела Престон чуть раньше. Она находилась на другой стороне помещения, когда вышла из церкви в вестибюль. Кстати, вот где я — в АМЕ церкви Голгофы.

— Вы слышите меня? — спросила я Ланетт.

Сама я себя не слышала. Это было чрезвычайно странно. Мне вспомнились посещения стоматолога — как ты не чувствуешь своих губ, когда он пломбирует зуб. На минуту мысли мои спутались.

Ланетт потрясла меня. Она неистово кивала. Мне потребовалось еще мгновение, чтобы осознать: она дает понять, что слышит меня. Отлично!

— Муки на другой стороне церкви, в вестибюле, — ответила я, улыбнувшись.

Ланетт исчезла.

Я гадала, смогу ли встать и отправиться в тепло, в душ. Я попыталась перекатиться на колени, оттолкнулась от того, что лежало подо мной, чтобы перевернуться обратно на живот. Справившись с этим, я увидела, что лежу на теле девочки лет десяти — двенадцати. Ее волосы были старательно украшены бусинами. Из шеи торчал острый обломок деревяшки, глаза были пусты.

Я заставила себя не думать об этом.

Подтянувшись на опрокинутой скамье, я прислонилась спиной к другой. Странно, их тут так много.

Потом мне подумалось: «Церковь. Церковные скамьи».

Я выпрямилась. Все вокруг качалось, и мне пришлось держаться за спинку скамьи. Нет, вообще-то за ножку, поскольку скамья была перевернута. Я заподозрила, что вспышки перед моими глазами означают, что я слепну, но они были голубыми.

Я посмотрела через церковь в вестибюль, на выход — все двери оказались распахнуты настежь. Нет. Их больше не было. Может, я вижу полицейские машины? Ведь в такой чрезвычайной ситуации они должны помочь?

Как мне выбраться из этого места? Хотя электричество в церкви выключилось, снаружи по-прежнему горел большой уличный фонарь, и свет его пробивался сквозь дыры в крыше. Вокруг меня в нескольких местах виднелись язычки пламени, хотя я не слышала потрескивания огня.

Я вспомнила, что сильная и должна позаботиться о других. Что ж, девочке подо мной это было уже не нужно. Я помогла Ланетт, сказав ей, где в последний раз видела Муки. Посмотрите, что случилось, — Ланетт ушла. Может, я просто должна заняться собой, а?

Но потом я подумала о Клоде, о том, что должна найти его и помочь ему. Мне казалось — теперь моя очередь поступить так.

Я сделала шаркающий шаг. Теперь у меня появилась цель. Левая нога очень сильно болела. Этому вряд ли стоило удивляться, хотя от такого понимания легче не становилось.