Эдуард Веркин - Не читайте черную тетрадь! Страница 30

– Чем? – спросила я.

– Его можно убить...

Жук замолчал. Лицо его скривилось от боли, я заметила, как Они зашевелились под кожей. Будто волны под рубашкой заходили.

– Его можно убить... – снова попробовал сказать Жук, но пятна не давали ему говорить.

Жук извивался, рычал, пытаясь остановить Их, но не мог. Одно из Них выползло из-под воротника рубашки и стало обхватывать шею. Я сделала шаг назад.

– Беги! – заорал Жук. – Беги!

Я стала пятиться.

Пятно сползло из рукава и стало медленно перемещаться на стену.

– Это есть в мешке... – шептал Жук. – То, что может его убить... Это есть в мешке... Беги!

Я побежала.

Я бежала, размазывая слезы и спотыкаясь, поворачивая направо, поворачивая налево. Потом в спину ударил горячий воздух, бумкнуло, уши сдавило волной, стены вздрогнули, по коридору прошла пыль. Лампа над моей головой разбилась и осыпала меня мелким стеклом.

«Ф-1». Разлет осколков...»

Двенадцатый вечер

– Интересно, чем его можно убить? – спросил Корзун. – Эй, новенький, чем его можно убить?

Новенький не ответил, лишь пожал плечами.

– Не забегай вперед, – сказал Борев. – А то потом неинтересно будет.

– Владыкина из третьего отряда положили в изолятор, – сообщил Малина.

– Чего? – встрепенулся Корзун.

– Говорят, корь.

Корзун скрипнул зубами.

– Ага, корь! Два дня назад пацаны решили отсюда соскочить и пошли прямо, через лес. Тут тридцать километров и железная дорога. У них компас был. Шли они по лесу шли, наверное, полпути уже прошли, и вдруг раз – из-за деревьев выскакивают мужики. С автоматами и в ОЗК. Куда, говорят, вы идете, пацаны, тут никуда пройти нельзя, потому что карантин – на железной дороге состав перевернулся со фтором. Этих пацанов в грузовик закинули и назад привезли. А потом у всех в лагере компасы отобрали. А родителям говорят, что мы ушли в поход и вне зоны досягаемости...

– А что такое ОЗК? – спросил Корзун.

– ОЗК, дурило, – это общевойсковой защитный костюм, – пояснил Малина. – От радиации, газов и микробов разных.

– Решили сбежать? – пожал плечами Борев. – Ну и придурки. Я бы никогда отсюда не сбежал.

– Почему это? – Корзун повернулся к Бореву.

– Потому что тут начинается самое главное. Правильно, что у них компасы отобрали, а то бы в лесу все позаблужались бы. Все бы разбегаться стали. А я говорю – тут все самое интересное начинается.

– Как это главное? – допытывался Корзун. – Что это интересное?

– Увидишь, – загадочно ответил Борев.

Вмешался Малина.

– А я вспомнил, – сказал он. – Я однажды на чердаке журнал нашел, там вот тоже такое было.

– Какое такое? – Корзун развернулся уже к Малине.

Малина загадочно улыбался.

– Там все так и описано, – стал рассказывать он. – Земной спутник был захвачен инопланетянами, и все, кто смотрел передачу со спутника, сами превратились в инопланетян и поубивали всех вокруг. Всех в подвале центра управления. И с ними никак нельзя было справиться, разве что бомбу сбросить. Потому что каждый, кто видел этих существ, сам сразу же становился инопланетянином.

– На нас тоже сбросят бомбу, – сказал Корзун. – Хотя почему? Я лично никаких инопланетян не видел...

– И тогда, – продолжал Малина, – перед тем как сбросить бомбу, решили, что надо послать в подвал одного чувака. Он был слепой от рождения, но у него было отличное чувство пространства и он очень хорошо слышал. Его вооружили автоматом, и он должен был перебить их на слух. Этот чувак спустился в подвал и перестрелял всех, кроме одного. А последний пришелец включил запись, какой-то набор звуков. Слепой выстрелил на щелчок тумблера и убил последнего. А эти звуки все раздавались и раздавались, и вдруг слепой почувствовал жуткий холод на правой руке, а потом на груди, а потом он вдруг почувствовал, что его руки начинают превращаться в когтистые лапы. Эти звуки превращали его в инопланетянина. Слепой понял, что если он станет инопланетянином, то на весь город придется сбросить бомбу. Тогда он засунул ствол автомата себе в рот и застрелился. И перед тем, как застрелиться, он первый раз в жизни увидел мир своими глазами. Глазами инопланетянина.

– И к чему ты все это рассказал? – спросил Корзун. – При чем тут мы?

– При том, что звуки и слова – они тоже могут изменять людей. Вот мы слушаем этот рассказ уже который день и сами постепенно изменяемся, превращаемся...

– Ни в кого я не превращаюсь! – злобно сказал Корзун.

– Ну-ну, – хмыкнул Борев. – Все так думают...

– Это только кажется, что ты не изменяешься, – объяснял Малина. – А на самом деле ты изменяешься очень быстро. Вот ты, Корзун, прислушайся к себе.

Корзун замолчал и стал прислушиваться к себе. Он прислушивался довольно долго, и вдруг Борев понял, что Корзун вовсе не прислушивается к себе, а молится.

– Корзун, ты что делаешь? – спросил Борев.

– Отстань.

– Народ, слушайте, Корзун молится! – крикнул Борев.

– Болваны, – тоже крикнул Корзун. – Надо прекратить читать эту черную тетрадь! Надо завязывать! А то у нас крыша совсем спрыгнет. Мы тут друг друга поубиваем просто...

– Поздно, Корзун, поздно, – хихикал Борев. – Процесс уже пошел... Скоро ты покроешься сизыми пятнами...

Корзун отвернулся к стене палатки. Борев перестал смеяться и решил по обыкновению посмотреть в окно. Церковь светлела в наступающих сумерках, и от этих сумерек чудилось, что церковь не белая, а розовая. И еще что-то произошло с вечерним светом, и Бореву показалось, что чернота стала сползать с куполов и растекаться по розовой известке.

– Кстати, видели, сегодня физрук в помойке крыс жег? – сказал Малина. – Целую кучу крыс.

– Видели, – кивнул Борев. – И правильно делал. Давайте лучше слушать историю. Новенький, сколько там у тебя еще осталось?

– Скоро кончится, – сказал новенький.

Черная тетрадь была уже приготовлена. Она лежала у новенького на груди и ждала своего часа.

– Скоро кончится, – повторил новенький.

«Сначала я хотела вернуться назад, туда, где остался Жук. Но потом поняла, что это бесполезно. Что надо идти в эту сторону. Что выход, если он даже и есть, находится там. Я отошла еще на некоторое расстояние и увидела конец коридора. Коридор обрывался и без всякого перехода превращался в пещеру. Место перехода выглядело не очень приятно – гладкие бетонные стены переплавлялись в неровный красноватый камень, будто что-то живое врастало в неживую бетонную плоть. Я вспомнила, что говорил Жук. Что эти существа могут управлять водой, ветром и камнями. И светом. Ламп в этом коридоре больше не было, а свет был – стены светились как бы сами по себе.

Я стояла на пути в мир, где обитали существа, для которых люди были едой...