Филипп Мартынов - Мапингуари – демон сельвы Страница 30

Я сверился с телефоном. Маячок Глеба светился в трех с половиной километрах на западе.

– Мало ли что может произойти, пока мы туда-сюда бегаем. Вдруг что-нибудь случится?

– Но у нас же ничего нет! – развела руками Настя. Ее щеки раскраснелись от алкоголя. – Фил, мы же не дети!

– Не дети. Не дети, Насть, чтобы убегать за взрослыми, когда твоих друзей кто-то бьет в подворотне ногами. Да я глотку каждому перегрызу, кто Глеба тронет! Именно поэтому мы идем дальше! У нас преимущество. Мы знаем об этих темных людях, а они о нас – нет. Мы знаем, где их искать! А внезапность – это половина победы. Суворов, кажется, говорил.

– Он еще про пулю-дуру говорил, – заметила Настя, немного успокоившись. – Мое дело попытаться тебя вразумить. Но если ты без царя в голове, то делай как хочешь.

– А ты?

– А я что? Мне за тобой идти хоть на край света, и все дела.

Мы с секунду смотрели друг на друга, а затем невесело синхронно рассмеялись. Старушка рассмеялась следом за нами, продолжая заплетать волосы в косу.

Я попросил показать, где можно умыться холодной водой. Вышел в кухню, к печке. Там прямо у кривой глиняной стены был вырыт круглый колодец, обложенный камнями и закрытый листьями. Старушка опустила в него ведро на веревке, зачерпнула воды и подняла. Вода оказалась ледяной, с тягучим запахом мха и травы. Я умылся, похлопывая себя по щекам, чтобы выветрить алкоголь, вернуть мысли на место. Мыслишки бегали, носились, как тараканы.

Геройствовать, конечно, хорошо, но Настя была ой как права. Не буду же я с голыми руками бросаться на вооруженных перуанцев? Когда вернулся в комнату, сказал:

– Оружие какое-нибудь не помешало бы. Спроси у старухи, может, есть что у них в деревне.

Настя перевела. Старушка что-то пробормотала, жестами указала на стулья, мол, ждите, и вышла прочь из дома. Сквозь небольшое окошко мы увидели, как старушка исчезает за соседским домом.

– Вот тебе и приключения, природа и много диких обезьян, – сказал я, пройдясь по комнате.

На стенах висели полки, уставленные разнообразной глиняной посудой. Кое-где стояли горшки с растениями. Стопками лежали тарелки. На одной из полок, на уровне моего плеча, я увидел блюдце, наполненное водой, а рядом чашечку с кусочками мяса. В это же мгновение рядом мелькнуло что-то маленькое, юркое, длиннохвостое. Прямо передо мной возник карликовый игрунок – крохотный пушистый примат, похожий на миниатюрную обезьянку. Рядом с ним появился еще один, потом еще. Они застыли на полке, внимательно меня разглядывая.

– Смотри! – улыбнулся я, поманил Настю пальцем. – Тут их целое племя.

– Ух ты! – запищала от умиления Настя. – Какие крохотные! Какие красивые!

Она, как и любая уважающая себя женщина, обожала шевелящиеся комочки шерсти, особенно если у них были большие печальные глаза.

Игрунки между тем принялись драться между собой. Один, особо ловкий, подхватил из чашки кусочек мяса и попытался с ним убежать. Двое других схватили его. По полке закружился шевелящийся комок из трех визжащих, пищащих и дерущихся тел. В одночасье оттуда выскользнул самый первый игрунок, с кусочком мяса в лапке, прыгнул, ловко зацепился хвостом за край полки и оказался на плече у Насти. Схватив свободной лапкой локон Настиных волос, он пытливо смотрел на полку в ожидании противников. Двое других игрунков перестали драться и поглядывали на своего наглого собрата, не решаясь повторить его трюк.

Я посмотрел на Настю. По лицу ее гуляло полное наслаждения выражение. Будто Настя только что съела самое вкусное пирожное на свете. Крохотная плюшевая обезьянка, освоившись на Настином плече, принялась отрывать кусочки и забрасывать себе в рот. Локон волос она тем не менее держала очень крепко.

– Кажется, я ему нравлюсь! – прошептала Настя. – Может, он ручной? Бывают же ручные игрунки? Я таких только в зоопарке видела! Такая прелесть!

– Теперь не шевелись, а то убежит! – пошутил я.

Настя действительно не шевелилась несколько минут. Две других обезьянки, сообразив, что ловить тут больше нечего, исчезли из виду.

В дом вернулась хозяйка. В руках она держала сверток ткани, изнутри которого что-то выпирало. Со звоном положив тяжелый с виду сверток на стол, старушка увидела игрунка на Настином плече, заулыбалась и начала что-то говорить.

– Вы правда так думаете? – оживилась Настя. – Фил, она говорит, что мне очень идет.

– Конечно. Обезьянки всем идут…

– Еще она говорит, что этот самый смышленый. Он ручной, все время забирается в волосы и спит там, как в гнезде. Ест с рук! Фил, он ест с рук! А еще, а еще… – тут Настя счастливо рассмеялась. – Она готова мне его отдать! Говорит, у нее и так их миллион бегает! Фил! Представляешь! Отдать! Мне! Игрунка!

– Сколько будет стоить? – с сомнением спросил я.

Старушка же ответила, что это подарок. Она была рада избавиться хотя бы от одного надоедливого примата, которых у нее в доме развелось, как москитов в дождливую погоду.

Настя тем временем взяла игрунка в ладони. Он не сопротивлялся, свернулся калачиком и глазел на мир огромными черными глазами. Крохотный розовый язычок то и дело выскакивал наружу и облизывал влажный носик.

– Надо будет придумать тебе имя, – шепнула Настя.

Пока они там ворковали между собой, старушка поманила меня пальцем и распахнула тряпичный сверток. В нем оказались два мачете. Внушительное оружие. Никогда не доводилось видеть его вживую, только в фильмах. У мачете были металлические ручки с четырьмя отверстиями для пальцев, широкие лезвия, отточенные до блеска по линии.

– Можно?

Старуха кивнула. Тут перевод не требовался.

Я осторожно взял мачете, взвесил на руке – килограмма полтора, не меньше. Несколько раз плавно провел им в воздухе. От оружия исходила какая-то внутренняя сила… придающая уверенности, что ли?

Старуха начала говорить, улыбаясь, показала на одно мачете, затем на второе.

– Это нам не только для того, чтобы сражаться, – перевела Настя, отвлекшись ненадолго от своего нового пушистого друга. – Это чтобы пройти сквозь сельву. У темных людей есть тайные тропы, расчищенные от непроходимых зарослей и кустарников. А нам придется постараться, прорубая себе дорогу.

– Такой штуковиной можно и… того, – прикинул я.

– Ага. На человека с пистолетом. Фил, мечтатель!

Я попытался предложить старухе денег, но цветные бумажки оставили ее равнодушной. Я-то, дурак, только сейчас сообразил, что в деревне, что находится вдали от цивилизации, вряд ли имеют представление о новых солях, долларах и тем более рублях. Но зато ее заинтересовал вид моей термокружки с завинчивающейся крышкой. Она наполовину высовывалась из рюкзака.