Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков Страница 31

– 

Ну, опять завёлся! – Ольга вздохнула. – Ну да ладно! В конце-концов, как ни назови, сути это не изменит. Так ты не ответил! Неужели тебе не хотелось бы жить с такой красавицей вечно?

– 

Для меня она умерла.

– 

Тогда я тоже умру. Для тебя. Если ты, конечно, не передумаешь.

– 

Ну не хочу, не хочу я пить кровь бродячих кошек и собак! Это мерзко! – добавила она, всего несколько мгновений помолчав.

Руслан ничего ей не ответил. Как не сказал вообще больше ни слова весь оставшийся путь до школы. Ольга же, победно на него посматривая, больше его и не затрагивала.

· · ·

Нет худа без добра. В этом Руслан имел возможность убедиться лично. Худом, конечно же, было то, что он стал самым настоящим упырём. И, казалось бы, какое в этом могло быть добро?! Что вообще хоть как-то на него похожее могло оказаться в таком огромном несчастье?! Однако, кое-что всё же оказалось. Взять хотя бы появившиеся у Руса новые способности, о которых он раньше мог только мечтать. Сейчас одна из них снова сослужило ему добрую службу. Речь о том, что в школе, расставшись с сестрой, он постоянно мог ощущать её довольно близкое присутствие. Тем самым упырским чутьём, которым он всегда теперь чувствовал присутствие поблизости себе подобных. Благодаря ему не нужно было всё время ходить за сестрой по пятам, чтобы быть уверенным, что она не пошла домой. «Предки» их хоть и ушли с утра на работу, но мало ли, почему кто-то из них мог там оказаться!

Размышляя об этом, Руслан и не заметил, как подошёл к кабинету математики, в котором, как он уже успел узнать из расписания, сегодня у его класса был первый урок. Училка как раз открывала дверь, так что с друзьями Славиком, Ромкой и Вадимом у него получилось только поздороваться. Впрочем, Рус был этому даже рад. Разговаривать ни с кем не хотелось. Как не хотелось и вникать в то, чем будет заниматься на предстоящем уроке алгебры весь их класс. Лишь бы эта грымза не приклёпывалась! Математичка! А то возись тут с ней. Вместо того, чтобы спокойно посидеть, поразмышлять. Да и за сестрёнкой поприглядывать. Вернее, поприслушиваться к своим ощущениям, говорящим ему о том, что она где-то поблизости.

С их математичкой – Анфисой Вениаминовной, – «дружба» у Руслана была давняя. С самого первого урока, как только у них в классе появились её предметы, она почему-то невзлюбила Руслана, и почти на каждом уроке норовила его хоть как-то задеть. Не говоря уж о том, что оценок у неё выше «четвёрки» он не видел никогда. Хоть и знал её предмет лучше всех, кто успевал на её уроках на одни «пятёрки». Это возмущало друзей Руслана, хотя сам же он этим никогда особо и не заморачивался. Ну, «четвёрка» так «четвёрка»! Хорошо хоть не тройка! Её же придирки на уроках… Они тоже его почти не напрягали. Поэтому, наверное, и сейчас, заимев вышеупомянутые сверхспособности упыря, ему даже в голову поначалу не пришло хоть как-нибудь Крокодиловну – так математичку за глаза называли все её ученики, – проучить. Не приходило, но в тот день… Савку с лавки, как говорится, никто не пихал…

В этот день Крокодиловна была почему-то с самого утра очень хмурой. Подождав с недовольной миной, пока ученики разойдутся по своим местам, она сквозь зубы процедила им своё обычное «Здравствуйте» и сходу вызвала к доске Руслана:

– 

Штормов, к доске! Докажи нам заданную на дом теорему.

Вот блин! Опять ей нужен мальчик для битья. С такими мыслями Руслан нехотя поднялся из-за парты. Идя к доске, он стал мысленно перебирать «пути отхода», включая и вариант применения недавно появившейся у него способности наводить на людей морок. Ведь теорему-то, заданную на сегодня, он не учил! Как не потрудился узнать и подготовить и по другим предметам домашку на сегодня. Он и в школу-то сегодня пошёл только из-за того, что нужно было присмотреть за Ольгой!

– 

Быстрее, Штормов, быстрее! Что ты идёшь так медленно, не проснулся, что ли, ещё? – голос «любимой» училки стал ещё раздражённее. Так что было ясно, выучи он даже на «пять» это долбаную теорему, выше трояка ему сегодня всё равно бы не светило.

И тут Руслан начал заводиться. Какого лешего он вообще терпит все её придирки? Все её срывы на нём её же, видите ли, плохого настроения? А не отыграться ли ему сейчас? Тоже ведь настроение ни к чёрту! А что? Хоть немного так развеяться!

Развернувшись у доски, Руслан поймал на себе заинтересованный взгляд Аллы. Та, видно, догадалась о том, что творилось в голове у её, – она по-прежнему надеялась, что могла его так называть, – парня и с интересом ждала, что из этого получится.

Руслана же, похоже, уже «понесло».

– 

Анфиса Вениаминовна, – пробормотал он нарочито жалобным голоском, – я это…

По классу поползли смешки. Все, конечно же, зная характер Руслана, вмиг сообразили, что Штормов «валяет Ваньку», и теперь настраивались на просмотр небольшой комедии.

– 

Что «это»? – Крокодиловна посмотрела на Руслана с недовольным недоумением.

– 

Можно выйти? – следующий вопрос Штормова оказался неожидан.

– 

То есть как это – «выйти»? – она посмотрела на Руслана поверх очков вмиг расширившимися от удивления глазами. – Штормов! Выйди к доске и доказывай теорему!

Последние слова она проговорила уже более резким голосом.

– 

Да не буду я! – Руслан вызывающе засунул руки в карманы брюк.

– 

Ладно! – на удивление легко вдруг согласилась Крокодиловна. – Садись! Я ставлю тебе «два»!

– 

Да Вы что! – Руслан посмотрел на учительницу такими испуганными глазами, словно увидел в классе по меньшей мере динозавра. – Анфиса Вениаминовна, вы разве забыли? У меня же от двоек иммунитет!

По классу послышалось ещё больше смешков

– 

То есть? – снова посмотрев на Руслана поверх очков, с ещё большим удивлением спросила математичка. – Ты это о чём?

Весь класс в ожидании развязки замер. А Руслан продолжал:

– 

Мне нельзя ставит двойки! Иначе Вы рискуете превратиться в козу!

И тут никто из находившихся в классе одноклассников Руслана не сдержался. Потому что услышать такое, да ещё увидеть, каким моментально стало лицо их «дражайшей» учительницы математики, – ради одного этого в тот день стоило прийти в школу.

Анфиса же Крокодиловна от возмущения и негодования сразу даже не нашла подходящих слов. И только немного отдышавшись, раскрасневшись при этом, как помидор, выдала Руслану на ещё более повышенных тонах:

– 

Боюсь, Штормов, одной двойкой ты у меня сегодня не отделаешься! Я после этого же урока потребую от твоего классного руководителя вызвать в школу твоих родителей!

– 

Не ставьте! Умоляю Вас! – казалось, Руслан был готов зарыдать. – Вы ведь и вправду станете козой!

Но Крокодиловна же уже выводила в журнале жирную и такую приятную ей двойку.

– 

О-о! Что Вы наделали! – театрально схватил себя за голову Руслан. – Что теперь мы скажем классу, у которого Вы ведёте следующий урок?!

Преподаватель, наконец, потеряла терпение. Резко вскочив со стула, который к грохотом упал сзади неё на пол, Анфиса Вениаминовна посмотрела на Руслана с большим негодованием. Никто в классе не сомневался, что с её губ вот-вот сорвётся гневная тирада в адрес последнего, и то, что они услышали в следующий миг, повергло всех в шок!

– 

Ме-е-е! Ме-е-е! – из уст математички по кабинету разнеслось самое настоящее козье меканье! – Ме-е-е! Ме-е-е! Ме-е-е!

По лицу же её было видно, что творилось в те мгновения у неё на душе. Выражение негодования на нём быстро сменилось испугом и злостью.

– 

Анфиса Вениаминовна! – по-прежнему разносился по классу «страдальческий» голос Руслана. – Я же говорил Вам, Анфиса Вениаминовна! Что Вы наделали!

Подскочив к Руслану, училка схватила его за плечи и неистово затрясла.

– 

Ме-е-е! Ме-е-е! Ме-е-е! – пытаясь что-то ему сказать, отчаянно кричала при этом она.

А в классе уже не сдерживался никто. Все так неистово хохотали, хотя ни один из них ровным счётом ничего и не понимал, что их хохот наверняка был слышен по всей школе. Каждому было очень весело видеть «любимую» учительницу в роли козы, хотя внешность её при этом ничуть и не изменилась. А Руслан… С самым удручённым видом, какой только смог тогда на себя напустить, всё под те же не прекращавшиеся мекающие вопли учительницы и хохот одноклассников, он высвободился из рук Крокодиловны и поспешил вернуться на своё место. И только там, с «грустью» посмотрев на училку, он, наконец, её «отпустил». Никто в классе ничего не понял, когда её козье меканье вдруг сменилось человеческой речью.

– 

Ме-е-е! Ме-е-е! Ме… – оно стихло как-то сразу, после чего его в момент сменили слова, продолжавшие, видно, только что начатое Крокодиловной на козьем языке предложение: – …мне за это дорого заплатишь!