Дэн Симмонс - Костры Эдема Страница 31

– Так вы все же читаете «Национальный сплетник»?

– Просто видела заголовок в очереди в супермаркете.

– Понятно. Так вот, «Эффер» пишет, что он завел интрижку еще с одной моделью, о чем Майя пока не знает. – Корди жестом подозвала официанта. Когда он подошел, она сунула ему под нос карточку с правом свободного выбора напитков. – Сделайте-ка нам любимый коктейль мистера Трамбо. «Волосы Пеле».

– Вы имеете в виду «Пламя Пеле»?

Официант был красивым, загорелым блондином и говорил чуть свысока, как всегда говорят такие типы с женщинами.

– Точно. Две штуки.

– Не уверена, что хочу смешивать напитки, – сказала Элинор, когда официант отошел.

– Так вы тоже хотите? – удивилась Корди. Помолчав немного, она улыбнулась. – Неужели после того, что мы видели, у вас не пропал аппетит?

– Я уже начинаю сомневаться, что мы это видели, – призналась Элинор.

– Не сомневайтесь. Мы видели то, что видели. Мне приходилось видеть вещи и похуже.

Элинор хотела спросить, что это за вещи, но Корди заговорила снова:

– Вы рассмотрели ту собаку?

– Не очень. Только то, что она была черная. И большая, вроде Лабрадора.

Корди наклонилась к ней:

– Я видела ее утром. Прямо на рассвете. Она бежала по пляжу.

– Да, я помню, вы спросили, не видела ли я черную собаку. Я только сейчас вспомнила.

– Вы не заметили ее зубы? Я поэтому и спрашивала утром, не видели ли вы ее.

– Зубы? – Она попыталась вспомнить. Собака была перед ними всего несколько секунд, и Элинор помнила лишь шок от того, что у нее было в пасти, и общее чувство того, что с этой собакой что-то неладно. Но зубов она не видела. – Нет. А что?

Корди откинулась назад, когда им принесли бокалы. Официант ушел, и она снова придвинулась к Элинор:

– У нее были человечьи зубы.

Элинор молчала.

– Точно. – Корди пододвинула к себе ярко-красное питье с ломтиком апельсина на краю бокала. – Бог свидетель, у этого чертова пса были человечьи зубы. Я заметила это еще утром, когда он оскалился на меня. Когда у него в пасти была рука, я могла этого не заметить, но я уже знала, на что глядеть. Да, человечьи зубы.

Элинор расстроилась. Ей понравилась Корди Стампф, и она не хотела, чтобы та оказалась сумасшедшей. Чтобы скрыть смятение, она отпила из своего бокала.

– Сладко. Интересно, что они туда кладут?

– Всего понемногу. Похоже на холодный чай с вишневым ликером и еще четырьмя видами алкоголя. Еще пара бокалов, и я начну голая танцевать на стойке.

Элинор попыталась представить это зрелище, но быстро отогнала возникшую перед ней картину.

– Кстати, как вам этот Пол?

– А что с ним такое?

Корди улыбнулась:

– По-моему, Нелл, он к вам неравнодушен.

Никто на памяти Элинор не произносил таких фраз в ее адрес. Она долго собиралась с ответом.

– Вам показалось.

– Ага, – согласилась Корди.

– Мне совсем не интересен доктор Кукали.

Она сама слышала, как деревянно это звучит – и к чему ей оправдываться? – но ничего не могла с собой поделать.

– Я знаю. – Корди продолжала улыбаться. – Но не уверена, что он испытывает те же чувства. Мужчины иногда такие непонятливые.

Элинор решила переменить тему:

– В любом случае, доктор Кукали сегодня уезжает в Хило. Он приезжает в Мауна-Пеле только раз в неделю.

– Не думаю. По-моему, он сегодня остался здесь.

Элинор отпила еще глоток. «Пламя Пеле» было сладким, но приятным на вкус.

– Почему вы так думаете?

Корди кивнула в сторону входа в бар:

– Потому что он только что вошел сюда и сейчас идет к нам.

14 июня 1866 г., вулкан Килауэа

Когда преподобный Хеймарк провалился сквозь корку лавы, моей первой мыслью было: «Сейчас огонь вырвется оттуда и пожрет нас всех!» Этого не случилось, так как грузный служитель церкви застрял в отверстии, хватаясь за его край руками.

– Не приближайтесь! – закричал преподобный, но его альтруизм пропал зря – ни я, ни мистер Клеменс все равно не могли сделать и шагу, чтобы спасти нашего проводника. Ужас приковал нас к месту.

Кое-как преподобный сам выкарабкался из дыры и на четвереньках отполз в сторону. Потом он подобрал фонарь и, шатаясь, поднялся на ноги, освещенный красным мерцанием магмы.

– Ищите тропу, – сказал он дрожащим голосом. – Она должна быть тверже, чем эта поверхность.

Мы с мистером Клеменсом начали оглядываться, не двигаясь с места, но поверхность везде казалась одинаковой. Если тропа и отличалась чем-то, эти отличия были не видны в зыбком свете фонарей. Мы безнадежно заблудились на этой тонкой кромке над бездонным озером лавы.

– Быстрее, – скомандовал преподобный Хеймарк, – потушите фонари.

Мы с мистером Клеменсом усомнились в действенности подобного средства, но последовали примеру нашего проводника. Все погрузилось в темноту, подсвеченную только адским светом лавового озера и многочисленных трещин.

– Я заметил, что мы сбились с пути, не по виду поверхности, а по звуку. – Преподобный говорил шепотом, словно от любого громкого звука лавовая корка могла проломиться под нами.

– Как это? – спросил мистер Клеменс.

– Тропа гладкая. А эта поверхность покрыта иголками лавы. Вот послушайте. – Он шаркнул ногой, и мы явственно услышали хруст ломающихся тоненьких иголочек. – По этому звуку я понял, что мы заблудились.

Я опять всмотрелась в темноту. Ничего похожего на тропу не было видно.

– Закройте глаза, – скомандовал преподобный и сам сделал это, осторожными движениями ощупывая почву вокруг себя.

Мы с мистером Клеменсом сразу поняли мудрость такого маневра и, закрыв глаза, начали шаркать по поверхности ногами, вслушиваясь в звук. Со стороны мы могли показаться смешными – трое путешественников, стоящие в кромешной темноте на одной ноге, а другой выделывающие балетные па, содрогающиеся от страха с каждым новым шагом в неизвестность. Я все время ожидала, что сейчас вся поверхность треснет и проломится у нас под ногами, как подтаявший лед.

– Нашел! – крикнул внезапно Сэмюэл Клеменс.

Открыв глаза, мы с преподобным увидели, что корреспондент ушел далеко влево и, широко расставив ноги, топает одной из них. Не знаю, как он ухитрялся сохранять равновесие в такой забавной позе.

– Звук другой, – сказал он. – Нужно сделать еще пару шагов, чтобы убедиться.

– Прошу вас, осторожнее, мистер Клеменс, – сказала я, сознавая всю абсурдность своих слов.

Корреспондент улыбнулся мне из-под густых усов. Красный отблеск делал его похожим на демона.