Кларк Смит - Затерянные миры Страница 32

Увидев все это, Адомфа растерялся. Он не понимал, что означают эти перемены. В какой-то момент он вдруг подумал о Дерласе и затрясся мелкой дрожью. Что, если эти необъяснимые явления — следствие его колдовства? Но ведь он убил чародея и закопал своими собственными королевскими руками. «Нарастающая жара, усилившееся свечение шара и быстрый рост деревьев — причина этому какой-то природный процесс, вышедший из-под контроля», — успокаивал он себя.

Охваченный любопытством, он полной грудью вдохнул щекочущий ноздри, опьяняющий аромат. Свет ослепил его нестерпимо яркими красками. Нахлынула ужасная жара. Ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, почти неразличимые. Потом они стали громче и зашептали ему в ухо сладкие слова о неземных наслаждениях. В это же время среди неподвижных растений он заметил в ярких вспышках огней полускрытые руки и ноги танцовщиц. Среди этих рук и ног он не мог узнать ни одну из тех, что прививал Дерлас.

Подчинившись волшебным чарам, король в каком-то упоении шагнул в этот адский лабиринт. Растения осторожно расступались, когда он приближался к ним, но как только он проходил мимо, они вновь смыкали свои ряды позади него. Казалось, что они прячут от Адомфы привитые им человеческие члены под покровом недавно выросшей листвы. Но, лишь стоило королю отвести от них свой взгляд, они снова открывали свои сочленения, ставшие еще более дикими и необычными. Растения менялись у него на глазах, подобно бредовым образам, и король уже не в состоянии был сказать, на кого они больше похожи — то ли на деревья и цветы, то ли на мужчин и женщин. И эти древолюди выказывали все большее беспокойство. Оглянувшись вокруг, Адомфа увидел море трепещущей листвы, мельтешащих тел и конечностей. Они больше не росли, пустив корни в землю, они двигались. Присмотревшись, король увидел некое подобие ног, на которых они, словно в каком-то бешеном танце, кружились вокруг него.

Круг за кругом они проносились мимо него, эти странные создания, до тех пор, пока от их умопомрачительных движений у Адомфы не закружилась голова. Он услышал громкий шелест листвы, какой бывает в лесу во время бури, одновременно с этим в саду поднялся глухой ропот тысяч голосов. Одни выкрикивали проклятья, другие умоляли, третьи звучали с угрозой, а во многих слышалась жестокая издевка. Король узнавал эти голоса. Когда-то они принадлежали его солдатам, советникам, придворным, рабам, евнухам. А над всем этим полыхал кроваво-красный шар. Его зловещее сияние становилось невыносимым. Воздух так нагрелся, что казалось, будто все вокруг вот-вот вспыхнет адским пламенем.

Король Адомфа уже забыл о Дерласе и его черной магии. Его внимание полностью поглотил дьявольский шар. Властитель с трудом различал происходящее вокруг, обступивших его невиданных созданий Адомфа принимал за бредовые видения. Он был близок к безумию. Внезапно на него волной нахлынули воспоминания. Король вспоминал всю свою сумасшедшую жизнь, полную жестокости и лжи, но не испытывал раскаяния. Он изнемогал от жары и чувствовал неотвратимое приближение смерти.

Окруженный хаосом взбунтовавшихся растений, он услышал голос, напоминающий скрип ржавых петель или скрежет сдвигаемой крышки саркофага. Он не мог разобрать слов, но, словно повинуясь заклятию, весь сад неожиданно затих. Король оцепенел, ибо этот голос принадлежал Дерласу. Адомфа дико озирался, ошеломленный и сбитый с толку, но видел вокруг себя лишь растения, густо покрытые листвой. Перед ним возвышалось дерево, в котором он безошибочно признал дедаим, несмотря на толстый ствол и прямые вытянутые ветви, поросшие длинными темными волосками.

Очень медленно и осторожно две верхние ветви дедаима опускались вниз, пока не оказались на одном уровне с лицом короля. Тонкие нежные руки Тулонии возникли из листвы и начали ласкать короля, так же искусно, как и при жизни их владелицы. В это время Адомфа взглянул на густые спутанные волосы, покрывавшие широкую и плоскую крону дерева. Из нее показалась маленькая сморщенная голова Дерласа и повернулась в сторону короля.

С тупым ужасом взирая на проломленный череп, покрытый запекшейся кровью, на темное, иссушенное веками лицо, на глаза, горящие в черных впадинах подобно углям, раздуваемым демонами, Адомфа застыл, не смея шевельнуться. Он даже не отреагировал, когда множество невесть откуда взявшихся людей набросилось на него со всех сторон. Больше не было изуродованных прививками деревьев. Вокруг него в раскаленном воздухе мелькали лица, которые он помнил слишком хорошо: теперь эти лица исказились от ярости и смертельного желания мести. Мягкие пальцы Тулонии все еще продолжали ласкать короля, когда многочисленные руки разорвали на нем одежду и, впившись ногтями, растерзали его плоть.

ОСТРОВ МУЧИТЕЛЕЙ

Серебряная Смерть обрушилась на Йорос после захода солнца. Ее появление, однако, было предсказано многими пророчествами, как древними, так и недавними. Астрологи говорили, что эта загадочная болезнь придет на землю с огромной звезды Ачернар, зловеще нависающей над землями южного континента Зотика. Эпидемия отметит тела мириадов людей блестящей металлической бледностью и будет распространяться все дальше во времени и пространстве, переносимая эфирными потоками в другие миры.

Серебряная Смерть внушала ужас, и никто не проник в тайну ее внезапного возникновения или в причины редкого исцеления. Стремительная, как пустынный ветер, она пришла в Йорос из обезлюдевшего царства Тасуун, опередив ночных гонцов, что спешили предупредить о ее приближении. Те, кого она поражала, чувствовали леденящий, пробирающий до костей холод, словно их обдавало дыхание последнего моря. Их тела и лица причудливо искажались, мерцая слабым блеском, и окостеневали, подобно давним трупам. И все это в мгновение ока.

По улицам Сильпона и Силоара, и в Фарааде, столице Йороса, зараза передавалась как жуткий сверкающий факел от человека к человеку, и жертвы падали там, где она их застала, и на их лицах оставалась блестящая печать смерти.

Шумные, буйные карнавалы стихали при ее приближении, и весельчаки замирали в игривых позах. В великолепных дворцах посреди пышных пиршеств бледность заливала лица раскрасневшихся от вина кутил, и они склонялись на роскошные кресла, сжимая наполовину опустошенные кубки окоченевшими пальцами. Купцы покоились в своих конторах на грудах монет, которые они начали считать; а воры, пришедшие позднее, уже никогда не смогли бы скрыться со своей добычей. Землекопы ложились в недорытые могилы, которые копали для других, но никто не пришел предъявить на них свои права.