Клара Рив - Старый английский барон Страница 32

— Сударь, — произнес сэр Филип, — эта тайна была раскрыта не только усилиями смертных. В замке Ловел есть покои, которые оставались заколоченными на протяжении двадцати одного года, но недавно их отперли и осмотрели.

— О боже! — воскликнул больной. — Так, значит, Джеффри выдал меня!

— Нет, сэр, он вас не выдавал, об этом узнал при весьма необычных обстоятельствах юноша, которого случившееся касается прежде всего.

— Но каким образом он может быть наследником Ловелов?

— Он сын той несчастной женщины, которой из-за вашей жестокости пришлось покинуть собственный дом, чтобы избежать брака с убийцей своего мужа. Более того, нам известно и о ее мнимых похоронах, устроенных вами. Тайна раскрыта, и едва ли вы можете поведать нам что-то, чего мы не знаем, однако мы желаем услышать от вас признание.

— Небо покарало меня! — воскликнул лорд Ловел. — Я бездетен, и на мое наследство посягает восставший из гроба.

— Значит, вам ничто не препятствует восстановить справедливость и вернуть присвоенное законному владельцу; так вы облегчите свою совесть, иначе вам не искупить причиненного зла.

— Вам известно многое, — сказал преступник, — но я расскажу вам то, чего вы не знаете. Наверное, вы не забыли, — продолжил он, — что однажды мы уже встречались с вами в доме моего дядюшки.

— Я хорошо это помню.

— Именно тогда меня охватила губительная страсть — зависть, она-то и заставила меня совершить все мои злодеяния.

— Хвала Создателю! — обрадовался добрый священник. — Он вложил в ваше сердце искреннее раскаяние, и Его милосердие не замедлит принести плоды: вы восстановите справедливость и в награду получите дар покаяния, который откроет вам дорогу к спасению.

Сэр Филип просил кающегося продолжать.

— Мой родственник превосходил меня во всем: он был и красивее, и умнее, и, что бы он ни делал, у него всё получалось лучше, чем у меня. Он совершенно затмевал меня, и я всячески избегал его общества. Моя неприязнь к нему окончательно превратилась в ненависть, когда он стал добиваться руки избранницы моего сердца. Я пытался соперничать с ним, но она предпочла его мне, и, по чести говоря, заслуженно, только я не мог ни признать этого, ни смириться.

Жестокая ненависть овладела мной, и я поклялся отомстить, едва представится случай, за то, что считал оскорблением. Я скрыл обиду глубоко в тайниках души и делал вид, будто рад успехам соперника. Я вменял себе в заслугу отказ от собственных притязаний, но не смог заставить себя присутствовать на свадьбе. Уединившись в имении отца, я втайне вынашивал планы мести. В тот год мой отец умер, а вслед за ним отошел в мир иной и мой дядя, на следующий же год король призвал моего родственника для участия в Уэльском походе.

Едва узнав, что мой соперник покинул дом, я вознамерился помешать его возвращению, предвкушая, как завладею его титулом, богатством и супругой. Я нанял осведомителей, которые постоянно сообщали мне обо всем, что происходило в замке, а вскоре и сам отправился туда под предлогом, что хочу повидать родственника. Мои шпионы доносили мне обо всех событиях; один из них доложил мне о состоявшейся битве, но не мог сказать, жив мой родственник или пал, меж тем как я уповал на его гибель, желая избежать обдумываемого мной преступления. Я сказал его супруге, что он погиб, и она была сражена горем.

Скоро прибыл гонец с известием, что он жив, находится в добром здравии и получил разрешение немедленно возвратиться домой.

Я спешно отрядил двух подручных перехватить его в пути. Он так торопился домой, что встретился с ними всего лишь в миле от замка; обогнав всех слуг, он ехал один. Мои сообщники убили его и оттащили тело с проезжей дороги. Затем они поспешили ко мне за новыми приказаниями; день клонился к закату. Я послал их назад за телом, и они тайно пронесли его в замок. Привязав ступни покойного к шее, они положили его в сундук, а сундук спрятали под полом той комнаты, о которой вы говорили. Вид его бездыханного тела потряс меня до глубины души, я испытал муки раскаяния, но было поздно. Я принял все меры, какие только могла подсказать осторожность, чтобы тайное не стало явным, но ничто не укроется от небесного ока.

С того рокового часа я не знал покоя, постоянно терзаясь страхом, что из-за какой-нибудь случайности меня разоблачат и предадут позору. И вот правосудие наконец настигло меня. Меня ждет суровая расплата за содеянное в этом мире, и я трепещу от мысли, что мне предстоит еще более строгое наказание в мире ином.

— Довольно, — проговорил священник. — Ваше раскаяние похвально, сын мой. Уповайте на Господа! Теперь, когда этот камень снят у вас с души, вам станет легче.

Лорд Ловел минуту собирался с силами и затем промолвил:

— Ваши слова, сэр Филип, подали мне надежду, что несчастная леди Ловел жива, так ли это?

— Нет, сэр, но перед смертью она произвела на свет сына, которому Небо судило раскрыть тайну гибели своих родителей и отомстить за их смерть.

— Они отомщены сполна! — сказал раненый. — Меня некому оплакивать, у меня нет детей, все они были отняты у меня во цвете юности, лишь одна из моих дочерей дожила до двенадцати лет, я предназначал ее в жены одному из своих племянников, но спустя три месяца похоронил и ее.

Он вздохнул, прослезившись, и умолк.

Все присутствующие молча воздели руки и возвели очи горе.

— Покоримся воле Неба! — сказал священник. — Грешник покаялся и во всем признался, чего желать более?

— Он должен искупить вину: вернуть титул и имение законному наследнику, отказать свое собственное достояние ближайшим родственникам и посвятить себя раскаянию и приуготовлениям к жизни вечной. А теперь я вас с ним покину, святой отец, и вместе с вами буду молиться о его покаянии.

С этими словами сэр Филип вышел из комнаты, за ним последовали бароны и лекарь; священник остался с больным наедине. Как только они удалились на достаточное расстояние, сэр Филип спросил лекаря о состоянии его пациента. Он ответил, что в настоящий момент не видит непосредственной угрозы для жизни больного, но не возьмется пока утверждать, что ее нет вовсе.

— Если бы он был смертельно ранен, — добавил он, — он бы чувствовал себя значительно хуже и не смог бы так долго разговаривать, не впадая в забытье. По моему мнению, если только ничто не помешает лечению, он скоро полностью оправится.

— В таком случае, сударь, — произнес сэр Филип, — прошу вас не сообщать ему об этом, ибо я бы предпочел, чтобы над ним витал страх смерти, пока он не исполнит того, чего требует справедливость. И пусть об истинном положении дел будет известно только этим благородным господам, на чье слово я могу положиться, я уверен, они поддержат мою просьбу.